— Вот превращусь в толстую некрасивую тетку, сразу разлюбишь.
Он притянул ее к себе поближе и поддразнил:
— А что? У меня еще никогда не было толстых некрасивых теток…
Она уперлась кулаками в его грудь и напомнила:
— А та, из ресторана? Совсем не худенькая.
— Значит, все-таки ревновала? — улыбаясь, спросил Марк.
Пришлось признаться.
— Ревновала. Только ты сильно не задавайся.
— Не буду, — не стал сопротивляться Марк. И, глядя ей в глаза, продолжил уже серьезно: — А я, если честно, даже думать не могу о том, что ты в объятиях другого. Когда ты поговоришь с Беном?
Алекса вздохнула.
— Сегодня и поговорю. Если он не поздно вернется.
Марк сжал ее плечи.
— Пообещай мне кое-что.
— Что?
— Пообещай, что вы будете спать в разных комнатах.
Она прильнула к нему всем телом, целуя.
— Конечно.
Марк почувствовал, как на него вновь накатывает желание, но все-таки успел спросить:
— Это точно не опасно для ребенка?
— Точно…
Алексе совсем не хотелось уезжать от Марка. Вот если бы все решилось само собой — без объяснений и вообще без ее участия… Конечно, если бы она захотела, Марк избавил бы ее от неприятного разговора. Но это было бы малодушно. Она должна сказать Бену сама. Однако про ребенка говорить все же не станет — признаваться в измене совсем не хотелось, хотя в свете предстоящего разрыва это, может, уже и не имеет значения.
Подъехав к дому, Алекса привычно щелкнула пультом, въехала в ворота, потом в гараж, прошла в дом. Она нервничала. Достала успокоительное, потом подумала, что это может навредить малышу, и положила упаковку назад в аптечку. Включила чайник, открыла дверцу шкафа — кажется, там был чай с травами. И вообще, нечего себя накручивать. Бен интеллигентный человек, все поймет правильно. К тому же он сам сказал ей когда-то, что ничего от нее не требует. Впрочем, это слабое утешение. Хорошо еще Арни в лагере, с ним ведь тоже предстоит объясниться. Как он воспримет известие, неизвестно, подростки — народ непредсказуемый.
Алекса налила себе чай, посомневавшись, все-таки взяла пирожное, и в этот момент за окном раздался визг тормозов. Ричард — вот некстати!
— А, ты дома! — начал он с порога, тряся журналом.
Она испугалась.
— Что там? Серьезный косяк? Постой… но это же не наш журнал. Что ты трясешь им? — Алекса смотрела на него с недоумением.
— Конечно, не наш. Это конкуренты. И, знаешь, на обложку последнего номера они поместили замечательного персонажа.
Он швырнул журнал на низкий столик, и тот проскользил почти в руки к Алексе, которая сидела в кресле по другую сторону. Она взяла его в руки и замерла.
На обложке крупным планом был изображен не кто-нибудь, а Сэнди Морель собственной персоной, в струящемся платье с декольте и в ожерелье с изумрудами. И анонс рядом — «Главный редактор известного журнала отдыхает в Монако без семьи. Но не одна. Кто же он, ее мачо? Читайте на стр. 78». Да, значит, впечатление безмятежности, царившее в маленьком княжестве, было обманчивым. Папарацци достают людей и там. А она ведь тогда совсем потеряла голову, она просто сошла с ума. Но Ричарду сказала, усмехнувшись:
— По-моему, я здесь неплохо выгляжу.
Он съязвил:
— Выглядишь потрясающе. Страницу семьдесят восьмую открой, там еще лучше.
Она пролистала журнал, уже предвидя, что увидит. Конечно. Помимо невинных фотографий из ресторана целый ряд явного компромата с пляжа: Марк гладит ее спину (это когда втирал крем), они целуются в воде, они идут, держась за руки, влюбленно глядя друг на друга. И подписи соответствующие. Статью она читать не стала, зная наперед, что там написано. Конечно, насчет конкурентов Ричард погорячился. Конкуренты это были довольно условные. В их журнале никакой желтухи никогда не было — это всегда претило и ей, и Ричарду. Все тексты и размещаемые фото обязательно согласовывались с героями. Однако бульварная пресса тоже имеет место быть на медиарынке. Не стоило об этом забывать. Но что уж теперь? Как еще вездесущие папарацци к ним в постель не забрались? Она бы не удивилась. Видимо, охрана в отеле у Марка работает неплохо. Надо будет ему сказать.
— Кадры удачные, — заметила она вслух.
Ричард смотрел на нее с жалостью.
— Сэнди, ты понимаешь, что это увидит Бен?
— Понимаю. Что ты предлагаешь — упасть на пол и забиться в истерике или покончить жизнь самоубийством? Кстати, как раз сегодня я собиралась с ним поговорить.
Ричард устало рухнул в кресло.
— Может, дашь выпить?
— Ты у нас останешься что ли? — И повторила многозначительно: — У нас с Беном будет серьезный разговор.
— Именно поэтому и останусь. Думаю, ему понадобится поддержка.
Сэнди подошла к бару.
— Виски устроит?
— Устроит.
Она налила ему как обычно без добавок, а сама села допивать чай.
— Ты, кажется, не особенно удивлен?
— Не особенно. Я знаю, что Арни сын Марка.
Сэнди усмехнулась:
— Быстро в Лондоне слухи расходятся. И давно ты об этом знаешь?
— Дня три. Марку пришлось сказать мне, когда ты в плену была. Значит, ты решила так вот Бену объявить — с ходу, без подготовки?
Сэнди тяжело вздохнула. Что теперь скрывать, раз весь Лондон знает, как она провела отпуск?
— Нет времени для подготовки, Ричард. Я беременна от Марка. Да и, — она обреченно махнула рукой в сторону журнала, — теперь при всем желании ничего не скроешь. — Потом, поставив чашку на столик, подняла на Ричарда глаза. — Осуждаешь?
Допив последним глотком остатки виски, Ричард откинулся на спинку кресла.
— Да нет… кто я такой, чтобы осуждать? К тому же понятно, что это не обычный адюльтер. Бену вот только нелегко будет.
Сэнди покачала головой.
— Знаешь, в него ведь Иден влюблена. Мне кажется, у них может что-то получиться.
Ричард в очередной раз восхитился ее наблюдательностью.
— Надо же, заметила… Когда успела?
Она улыбнулась.
— Это у меня врожденное. Если бы не стала журналисткой, я бы стала психологом.
— Хочешь, я поговорю с ним?
— Спасибо, Ричард. Но я должна сделать это сама.
Бен приехал около восьми вечера. Ричард практически сразу пошел «прогуляться». Бен принял душ и спустился вниз, в гостиную. Сэнди, теребя в руках журнал, спросила:
— Ты ужинал?
