Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
— Скоро баня будет готова, — сказал он. — А правда, что вы с Моргуном во вражде?
— В огороде бузина, а в Киеве дядька, — не очень вежливо прокомментировал я его вопрос. Потом сказал серьезно:
— Истинная правда, Александр Егорович.
— И не боязно?
— Волков бояться — в лес не ходить. Он со своими людьми наших женщин увез.
— Да, есть за ними такой грех, не вы первые, — поскучнев лицом, сказал хозяин. — Люты они до баб!
— Не до баб они люты, а до денег! Вы не знаете человека, которого зовут магистром?
— Магистром? — переспросил хуторянин. — Не слыхал о таком. У нас здесь немцев мало, все наперечет, про такого не слыхал.
— Он не обязательно немец.
Я начал вспоминать подслушанный у моста разговор. Он прояснил многие неясности. Получалось, что за Екатериной Дмитриевной слежка и настоящая охота велись от самого Троицка. «Гайдуки» поминали и про «глаз», который приглядывал за ней, и про «нарочного», сообщившего о ее приезде. Если они говорили то, что было на самом деле, а в этом можно было не сомневаться, то становилось понятно происхождение несметных богатств дикого помещика.
Я уже сталкивался в восемнадцатом веке с доморощенными разбойниками, заманивавшими проезжих в ловушку, а потом их грабившими и убивавшими.
Но то, что организовали Моргун с неизвестным мне магистром, было предприятием совсем иного уровня. Несложно было разобраться в схеме таких заработков «Агенты» наводили их на богатых людей, не имеющих надежной защиты, тех элементарным образом захватывали и заставляли отдавать деньги. О судьбе ограбленных можно было только догадываться.
Это было сложнее и изощреннее, чем простой грабеж на большой дороге. Для того, чтобы проворачивать такие дела, нужна была большая, разветвленная организация с надежной «крышей» на самом верху. Понятно, что все местные представители власти были или запуганы, или состояли в доле.
Как можно было отобрать состояние у той же Кудряшовой? Деньги у нас с собой кое-какие были, но не столько, чтобы идти на такую сложную авантюру. Капитал ее, сколько я знал, был помещен в государственные ценные бумаги и несколько доходных предприятий. Каким образом они собирались ее ограбить, я пока не понимал.
— Вы, Александр Егорович, один живете? — спросил я хуторянина, с мрачным видом сидевшего на лавке под образами.
— Один, — сухо ответил он.
Мне было интересно узнать, как он один справляется с довольно большим подворьем, и почему у него нет ни жены, ни помощников, но лезть в чужую душу не стал.
— Я сейчас видел около хутора двух соглядатаев, — неожиданно сказал он. — Думаю, что они по ваши души.
— Кто такие? Прочему вы решили, что соглядатаи?
— В лица узнал, они из имения Моргуна. А коли не вас выглядывают, то кого? Не меня же. У меня с ними вопрос давно решен.
— У вас, что тоже счеты к Моргуну?
— Счеты? — насмешливым голосом воскликнул мужик. — Разве вам Семен Михайлович ничего не рассказал?
— Нет.
— Если хотите, могу рассказать.
Честно говоря, я находился в таком состоянии, что слушать чужие исповеди у меня не было никакого желания. Единственное, о чем мечтал, упасть и уснуть. Однако, не решился обидеть хуторянина и состроил заинтересованную мину:
— Конечно, хочу…
— Я, сударь, — начал неторопливо рассказывать Александр Егорович, — принадлежу к сословию казенных крестьян, и мы никогда не были крепостными Мои дед и отец занимались, кроме хлебопашества, ремеслом, и наша семья ни в чем не нуждалась. Я же, как вошел в совершеннолетние годы, построил маслобойню и завел стадо голландских коров. Масло мое ценилось, и сбывал я его в саму Москву. Однако ж, четыре лета назад, начались против меня притеснения от начальства.
Вижу, сударь, что вы устали и не стану утомлять вас подробным рассказом, скажу коротко: не разорив меня недоимками, подвело меня здешнее начальство под разбойное дело и посадило в острог. На мое счастье, попал я в разбор к справедливому следователю и был во всем оправдан. Однако, когда вернулся домой, то не нашел ни жены своей, ни стада, ни работников. Остался мне один разор, слава Богу, хоть избу и службы не спалили.
Начал я разыскивать жену свою Агриппину, а ее и след простыл. Люди добрые сказывали, что попала она в лапы к помещичьей дворне, да там и сгинула. Пошел я с жалобой к начальству, только попусту. Слово моих свидетелей ничего не стоило против моргуновского. Вот так я и остался ни вдовцом, ни бобылем. Тогда я откопал кубышку, растряс мошну и обнес свое подворье тыном. С того времени и держу против Моргуна оборону.
Мужик замолчал, переживая происшедшее.
— И давно вы так обороняетесь? — спросил я.
— Считай, с прошлой осени. Хозяйства не завожу, все одно разорят. Живу тем, что выращу да на охоте добуду.
— Значит и вы в состоянии войны с Моргуном?
— Какая наша война, я один, а их вон сколько! Так, немного огрызаюсь, прищемляю носы, чтобы сюда не совались.
Я не совсем понял, каким образом хозяину одному удается прищемлять столько носов, чтобы к нему боялись соваться беспредельщики.
— И сильно огрызаетесь?
— Когда как получается. Самого Моргуна я только издалека видел, с ним у меня напрямую дел нет, а его гайдуки сами ко мне лезть боятся…
— Значит, напрямую не воюете?
— У нас в округе не я такой один, к которому они не лезут. Есть еще один штабс-капитан из инвалидов. У него дочь пропала, так он очень на моргуновских гайдуков лютует.
— А собрать против них ополчение не пробовали?
— Что вы, сударь, какое ополчение! Народ здесь живет мирный. Тот же цирюльник Семен Михайлович, у него, кроме старшей Лии, той, что руки на себя наложила, еще пятеро, один другого меньше. Как ему можно своей жизнью рисковать? Месть — это развлечение для богатых и знатных. Простые обыватели не мстят, а думают, как выжить.
— Вы, я смотрю, не как крестьянин рассуждаете. Наверное, чему-то учились?
— Учился немного по-домашнему. Читать, писать хорошо могу, немного по-французски знаю.
— Откуда французский-то? — удивился я.
— Был у моего батюшки помощник, старый старичок, из пленных французов, он и научил.
— Это еще из наполеоновских солдат?
— Да, из них самых. Когда французы от Москвы отступали, Жан-Поль поморозился и ноги лишился. Так в России и остался.
Разговор у нас получился интересный, но усталость брала свое, и я несколько раз с трудом скрывал зевки. Хуторянин это заметил и встал с лавки.
— Вы, я вижу, совсем засыпаете, отдохните сколько можно, а потом будем думать, как оборону держать. К ночи можно гостей ждать. Они теперь нас просто так не оставят.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
