Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
И действительно, Георгий встретился с Илларом, поговорили и решили. Конечно, орлы, организовывайте, о том сразу разговор был, но кто кем командует и кто кому подчиняется, сказано не было. В результате там организовался отряд из восьмерых подростков, все дети казаков, командует ими не кто-нибудь, а шестнадцатилетний младший сын Георгия Непыйводы. Дальше он мог не рассказывать, все было ясно и так.
Андрей ездил к ним несколько раз, пытался, так сказать, наладить учебный процесс, но… не так сталось, как гадалось. Подробностей он не рассказывал, но сказал, что больше туда не поедет. Тут, на месте, все было в порядке, единственное – всем надоело сидеть с кувшином на голове и ходить с кувшином на спине, всем хотелось чего-то новенького. Народ как раз закончил силовые упражнения и занялся статикой.
– Сказывал мне Андрей, что научились вы уже, хлопцы, с глечыкамы[14]сидеть и ходить. Сейчас я вас проверю. Давай мне, Андрей, свой глечык, а сам считай. Когда у первого из вас глечык с головы спадет, буду еще один такой счет сидеть. Если просижу, рано вам новое учить, старому еще не научились, если раньше у меня глечык с головы спадет – ваша взяла, завтра новое учить будем.
Все с энтузиазмом уселись на корточки, выставили себе глиняные кувшины на головы, а Андрей начал считать. Честно говоря, они просидели намного дольше, чем я предполагал. И наверняка в обычной тренировке показывали значительно лучшие результаты. Но в том-то и фокус. Мне хотелось, чтоб они сами убедились, насколько все меняется, когда возникает минимальное напряжение. Как только у первого из них сполз кувшин, не подымаясь, скомандовал:
– Все встали! Андрей, считай сызнова!
Без труда отсидев еще один счет, поднялся, осмотрел угрюмые физиономии, стоящие напротив меня.
– Я знаю, что вы мне скажите. Что сидели с глечыкамы и два, и три раза столько, сколько сейчас. А знаете, почему так? Потому что трусило вас сегодня. А трусило вас потому, что в первый раз вы все вместе сидели. И раньше вы тут сидели, но каждый сам по себе. Никто за товарища не отвечал: упадет глечык – мой позор, никто за него не в ответе. Так легко сидеть. Сейчас каждый понял, что он за всех в ответе: упадет у него глечык – все страдать будут. И каждый боялся, что из-за него все наказаны будут. Так вот что я вам скажу, братцы. Скоро будем сидеть мы в засаде, а перед нами татары ехать будут. И шелохнется у кого куст – татарин, в степи выросший, того не пропустит, враз заприметит, пропадем и мы все, и те, кто рядом с нами будет. Вам хочется уже стрелы пускать. О том прежде подумайте: ежели ты стрелой промахнешься, товарищ тебе поможет, а если ты высидеть не сможешь и засаду всю выдашь, тут уже ни тебе, ни всем нам никто не поможет. Поэтому слушайте мой наказ. С сего дня у кого первого глечык упадет – того кара ждет. Он берет палку и бьет по разу, по плечам, весь свой десяток, а десятника – два раза. Андрей смотрит, чтобы в полную силу бил.
– Так что ж то за кара! – раздался чей-то выкрик: гормоны играют, каждый хочет выделиться.
– Вот когда палку в руку возьмешь, тогда увидишь, что то за кара. Андрей, еще тройку дней все на тебе будет, как дела поделаю – дам тебе роздых, сам буду хлопцев гонять.
– Так мне не в тягость. Ты только с атаманом про соседских не забудь потолковать.
– Про навоз хотел еще спросить: много ям устроили?
– Полсотни наберется. В нашем селе больше тридцати – и по хуторам больше десятка уже есть.
– Еще одно дело есть. Помощь мне нужна на субботу. Шесть возов, на полозья поставленных, или саней. В Черкассы поедем товар забирать, что я прикупил. Родителям скажете: каждому, кто с возом поедет, пять медяков дам, а на Рождество по жбану вина дам такого – лучше, чем заморское. Завтра Андрею скажете, кто поехать сможет. Андрей, найдешь меня завтра, или я к полудню зайду к тебе, скажешь, сколько возов будет.
Перевел дыхание и продолжил:
– Хлопцы, еще раз вам говорю: забыли вы, видно, то, чему вас перед походом учил. Когда сидишь с кувшином, не про кувшин, не про татар и не про девку соседскую думай. Представь себе реку нашу, как она летом течет, медленно и неустанно. Вот так время мимо тебя течет, а ты сидишь и не чувствуешь ничего. День пройдет, два – тебе все равно, река течет мимо тебя, ничего больше не видишь, ни одной мысли в голове. Вот тогда сможешь в засаде высидеть.
– Так и татар проспишь, – глубокомысленно изрек один из бойцов. Прочувствовал, видно, картину.
– Не боись, про татар тебе другие скажут, не твоя то забота. Давай, Андрей, командуй дальше.
Мне нужно было заняться организацией планового производства бражки. Бражку умели делать все, и подходящие емкости имелись практически в каждой хате. Более того – оказалось, несмотря на пост, запасы готовой браги имелись практически у всех. Хотя церковь отрицательно относилась к употреблению горячительных напитков в период поста, народ путем логического анализа доказывал любому, что бражка – постное блюдо, поэтому под запреты попадать не может, тут налицо явный перегиб.
Прикинул, что с помощью моего аппарата можно будет перегнать за день три-четыре казана бражки. В казан влезает одна меньшая бочка или половина большой. Если условно принять, что в большую бочку влезает литров двести, то мне нужно было так наладить производство, чтобы каждый день было триста литров бражки, готовой к переработке.
Договаривался с будущими работниками просто и со всеми одинаково. Готовую и будущую бражку покупал за двойное количество зерна, необходимое для ее изготовления. Все соглашались с большой радостью. Наверное, можно было и за полтора веса сторговаться, но своим не жалко, кроме того, я получал моральное право засунуть нос в процесс производства и вставить свои пять копеек, чем не преминул сразу воспользоваться. Если солода все клали достаточное количество, где-то пятую часть от зерна, то дрожжей, с моей точки зрения, добавлялось меньше в два-три раза по сравнению с продвинутыми технологиями будущего. Поэтому пока мокло зерно на бражку, а его вымачивают минимум два-три дня, перед тем как подробить в ступке, заставлял хозяйку вырастить достаточное, с моей точки зрения, количество дрожжей.
После смешивания компонентов заставлял накрыть бочку крышкой. Разводя муку льняным молоком, замазывал таким клейстером все видимые щели. Все равно микроскопические дырочки останутся, газ себе дорогу найдет, но хоть явного притока кислорода не будет. Теоретически через две недели можно забирать такую бражку на перегонку, а практически все зависит от теплового режима, но хозяйки знали, на каком расстоянии от печки держать бочку, так что тут неожиданностей быть не должно.
Аутсорсинг – великое дело, мне оставалось лишь контролировать расписание, когда кто начинает процесс, пропорцию компонентов и запечатывание бочек. Эти моменты нельзя было оставлять на самотек. Поскольку посвящать все свое время самогоноварению не было возможности, были более важные дела, да и отъезды предстояли, нужно было найти ответственного за всю цепочку и передать ему эти функции.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
