– Мы должны всем сообщить об этом. Надо пустить эту информацию в новостях.
– Эй, эй, эй. Ответ отрицательный. Ты кем себя вообразила? Бобом Вудвордом, затеявшим уотергейтский скандал?[15]Информация неофициальная. За стенами дворца об этом никому не известно. По понятным причинам они хотят сохранить все в тайне. Попробуй сообщить об этом по телевидению – и увидишь, как раскрываются врата ада.
– Тогда зачем ты мне об этом рассказываешь?
– Чтобы ты вела себя поосторожней. Уж точно не для того, чтобы ты начала размахивать перед их лицами красным флагом.
– Бобби, но мы за этим сюда и приехали.
– Слышь, Фло Аравийская! Секунду меня послушай. Мы приехали не затем – я повторяю еще раз, – не затем, чтобы начать войну между Васабией и Матаром. Ты сейчас со мной на одной волне? Ставлю миллион долларов, которые я теперь могу раздобыть, потому что занимаюсь починкой этих долбаных игровых автоматов, что наш дядя Сэм тут со мной согласится.
– Позволь напомнить тебе, что это не твоя операция. Ты находишься здесь только для обеспечения безопасности и сбора разведданных. Однако все, что тебе удалось до сих пор, это пристрелить охранника в гараже и переполошить французские спецслужбы. Ну-ка, скажи мне теперь: ты со мной на одной волне или нет?
– Если не хочешь слушать меня, позвони дяде Сэму и узнай его мнение на этот счет. Зарплату нам обоим платит все-таки он.
– Я так и сделаю. А ты мне скажи, что будет с принцессой?
– Перспективы не самые радужные.
– Что тебе известно?
– Это не будет нигде отмечено?
– Ты что, разыгрываешь из себя того информатора, который сливал Вудворду компромат? Что тебе известно?
– Плохи дела. Мы засекли в их переговорах упоминания о камнях.
– О камнях? Значит, ее забьют насмерть?
– Ты знаешь, я бы не назвал ее поступок очень уж умным. Выставить своего мужа, короля, на посмешище перед всеми его министрами! Черт, да я бы не сделал этого даже в Алабаме.
– Ты это к чему?
– К тому, что принцесса Хамзин влипла по полной программе.
– Мы не можем бросить ее просто так, Бобби.
– Не понял. Она же на нас не работает.
– Но это наша схватка. Наша революция. Мы ее начали.
– Нет, подожди минуту. Это не мы ей велели врываться в конференц-зал своего мужа и показывать всем средний палец.
– А ты когда-нибудь видел побивание камнями?
– Ну, нет, вообще-то. Ты это к чему?
– А я видела. Правда, в записи, но все равно. Ей было не больше девятнадцати. Супружеская измена. Они используют небольшие камни, чтобы процедура тянулась подольше. Это было ужасно, Бобби.
– Ни секунды не сомневаюсь. И все же послушай, Фло, нам надо держать под контролем всю ситуацию в целом. Попробуй только обнародовать что-нибудь такое, и они тут же выяснят, какими путями ушла информация, и все это тут же обрушится на твою голову. И знаешь, они уже не будут бросать маленькие камни. В ход пойдут такие булыжники, что ого-го…
– Бобби, это решающий момент. Это наша Акаба. Мы не можем теперь отступить. Мы не имеем права бросить ее умирать.
– Черт возьми, девушка. Ты чем думала, когда сюда собиралась? На что ты рассчитывала? Думала, будешь забивать эфир этим своим феминистским дерьмом в королевстве, которое все еще находится в четырнадцатом веке, и все закончится какой-нибудь конференцией? И там будут пленарные заседания, и у всех будут бэджики с именами и минералочка на столах? И потом эти арабы вдруг скажут: «О, в самом деле, вы абсолютно правы, мудрая американская леди, вы совершенно правы, нам не следует больше притеснять наших женщин. И в самом деле, какие-то мы средневековые! О'кей, дамочки, сбрасывайте свою чадру! Кто за водительскими правами – просим в это окошко. А чтобы доказать вам, какие мы теперь будем продвинутые и прогрессивные, обещаем даже не отрубать больше ваши маленькие, изящные головки!» Ты что, правда думала, что они вот так вот себя поведут? Это же Ближний Восток! Колыбель нестабильности! Родина всех конфликтов! Неужели, ты не понимаешь, что тут со времен Адама и Евы все идет шиворот-на-выворот? И никогда не будет по-другому!
– Тогда чем мы здесь занимаемся?
– Судя по всему, еще больше все портим. Но по крайней мере в этом мы довольно последовательны. Нам бы подошел девиз: «Осложним ситуацию на Ближнем Востоке». Фло? Ты меня слышишь? Отвечай, Флоренс. Фло! Черт возьми…
Отключив Бобби, Флоренс тут же позвонила Лейле.
– Нам надо встретиться, – сказала она. – Срочно.
– Сейчас не самое подходящее время, – ответила Лейла. – Газзир в дурном настроении. Ему без конца звонят. Что-то происходит, но он не хочет мне говорить.
– Мне кажется, я знаю, в чем дело, но это не телефонный разговор.
– И все же это не самая лучшая идея. Представь себе, как он разозлится, если нас увидят вместе. Я понимаю, это полный идиотизм, но нам не следует давать повод для дурацких сплетен.
– Это очень важно, – сказала Флоренс. – Иначе я бы тебя не беспокоила. Встретимся в торговом центре Чартвелл у «Старбакса». Буду ждать тебя снаружи. Рядом с фикусом.
– Не самое лучшее время ты выбрала для походов по магазинам, подруга.
Флоренс наблюдала за проходящими мимо нее женщинами через сеточку в своей чадре. Наконец к ней приблизилась женская фигура, с головы до ног закутанная в белую абайю. Она подошла и в нерешительности остановилась рядом с Флоренс.
– Это я, – Флоренс слегка качнула головой.
– Хвала Всевышнему, – отозвалась Лейла. – Ты только посмотри на нас. Я, например, чувствую себя как гостья ток-шоу «Милая Азада».
Они присели на скамейку под фикусовым деревом, поглядывая, как мимо них под приглушенные звуки музыки прохаживаются взад-вперед представители всех классов и сословий Матара.
– Мне удалось обмануть своих телохранителей, сбежав через заднюю дверь примерочной в магазине «Ральф Лорен». Они никуда не годятся. Не дай бог кто-нибудь в самом деле когда-нибудь решит на меня напасть. Итак, к чему вся эта срочность?
Флоренс рассказала Лейле о том, что случилось с принцессой Хамзин. Лейла слушала ее не прерывая.
– Я с ней встречалась однажды, – наконец сказала она. – Хамзин – самая симпатичная из жен Таллулы. Впрочем, теперь это ей вряд ли поможет. Господи, о чем она только думала?
Лейла вздохнула и посмотрела на кафе «Старбакс».
