Поскольку Пейдж вышел из игры, теперь была очередь Джонни делать ставку.
— Две сотни, — сказал он.
— Две сверху, — ровным голосом проговорил Браун.
Холтон громко ахнул. Он снова повторил свой маневр с подглядыванием, как будто проверяя, не ошибся ли в своей закрытой карте. Осмотрел весь стол, затем отсчитал деньги, увидел, что остается всего пятьдесят пять долларов, и снова придвинул деньги к себе. В конце концов он застонал и снова толкнул четыре сотни в центр стола.
— Я тоже участвую в финале, — напомнил Сэм.
Чатсворт криво улыбнулся:
— У вас осталось пятьдесят пять, Холтон. Столько я и набавлю.
Джонни принял ставку:
— Прощайся со своей системой, Чаки.
— Набавлю в следующий раз, — сказал Браун, выкладывая еще пятьдесят пять долларов.
Холтон угрюмо выложил последние деньги.
Сэм сдал всем по четвертой карте: Чатсворту — последнего туза, Джонни — двойку, Брауну — десятку, у него получилась пара, Холтону — короля. Теперь у Холтона были открыты десятка, туз и король. Самому Сэму досталась девятка.
Раздали по последней карте. Чатсворт получил еще пятерку. Похоже, у него их стало три, поскольку он повысил ставку еще на первой открытой пятерке. Джонни прикупил двойку; теперь у него было два туза и две двойки. Браун получил тройку.
Холтон прикупил второго короля!
Чатсворт окинул взглядом стол:
— Думаю, мои три пятерки не уступят вашим двойным парам. Это будет стоить — тем, у кого есть деньги, — по две тысячи на брата.
Джонни бросил свои карты, Браун последовал его примеру. Чатсворт скупо улыбнулся и открыл третью пятерку:
— Кажется, я выиграл…
— Против трех королей? — спросил Холтон, переворачивая свою закрытую карту.
Улыбка сползла с лица Чатсворта.
— У вас был закрытый король, и вы сидели со своей грошовой ставкой?
— Почему бы нет? — спросил Холтон. Протянув руку, он отодвинул две тысячи — ставка Чатсворта не имела силы. Он посмотрел на Сэма Крэгга:
— Вы как?
Сэм кивнул с мрачным видом:
— Пролетел!
Холтон выиграл около трех тысяч долларов.
— Прошу прощения, — извинился Джонни, — ваша система неплохо работает.
Чатсворт сдал карты для обычного покера. Все спасовали и поставили еще по двадцать пять долларов.
На этот раз сдавал Пейдж:
— Начинают дамы или выше.
В результате он и начал, но все спасовали, кроме Брауна, который выиграл, открыв пару королей; впрочем, сумма выигрыша оказалась совсем незначительной.
Теперь настала очередь Джонни сдавать.
— Стад, — объявил он.
Джонни быстро сдал карты. У него самого оказался один закрытый туз и один открытый. Он сделал первую ставку — пятьдесят долларов; ставку приняли все, но никто не повышал, даже Хонсинджер.
После второй сдачи у Брауна оказалась открытой пара десяток; он повысил ставку на двести долларов. Хонсинджер и Пейдж от дальнейшей борьбы отказались. Джонни прикупил четверку.
Четвертой картой пришла еще одна четверка; получилось два туза и две четверки.
Браун со своей парой десяток поставил еще двести долларов. Холтон бросил карты, а Чатсворт повысил ставку еще на четыре сотни. Джонни принял.
Браун набавил еще пятьсот. Чатсворт принял.
Джонни сдал по последней, пятой карте. У Брауна — третья десятка, у Чатсворта — вторая дама, у Джонни… к Джонни пришел третий туз, и теперь у него был целый комплект тузов.
Холодные глаза Брауна изучающе смотрели на карты Джонни.
— Все может быть!
Он вытащил из своего предыдущего выигрыша банкнот в тысячу долларов.
— Посмотрим.
— Идет! — воскликнул Чатсворт. Не глядя на лежащие перед ним деньги, он полез в карман и извлек оттуда тоненькую пачку банкнотов — все по тысяче. Отсчитал пять штук, потом прибавил еще три.
— Ставки растут, — хмыкнул он.
Джонни не сомневался, что его карты сильнее, чем у Чатсворта. И почти наверняка сильнее, чем у Брауна. Хотя, в принципе, у того могло быть четыре десятки…
В задумчивости он рассматривал свои карты. И вдруг… Джонни пробрала дрожь. На краю закрытой карты, со стороны рубашки, виднелась маленькая щербинка. Всего лишь малюсенький след от ногтя. Джонни погладил открытые карты. На двух открытых тузах тоже были такие щербинки.
Карты меченые! То ли их пометили заранее, то ли это сделали уже в процессе игры.
Джонни сделал вид, будто пересчитывает деньги, а сам тем временем стал приглядываться к картам Райли Брауна. Да… на них тоже есть такие зарубки, но ближе к середине, чтобы отличить их от картинок, таких, как тузы Джонни, помеченные у самого края. Но закрытая карта Брауна лежала внизу, остальные карты заслоняли ее. Помечена ли она?
Джонни отсчитал восемь тысяч долларов, потом вынул из кармана чек Гилберта Хонсинджера и показал его владельцу отеля:
— Чек принимается?
— Райли его примет.
— Если выиграю, — сказал Райли.
Джонни, не скрываясь, протянул руку и пощупал карты Брауна.
— Три десятки и король. Может быть, тройка и пара… или четыре десятки…
— Или всего-навсего три десятки, — издевательски ухмыльнулся Чатсворт. — Ну, это я побью.
На закрытой карте Брауна никаких отметин не было.
— В конце концов, — сказал Джонни, — это всего лишь деньги.
Он бросил чек в общую кучу и сверху положил восемь тысяч.
— Повышаете на десять тысяч? — спросил Браун.
Джонни улыбнулся.
Джейн Лэнгфорд отошла от бара и встала за спиной у Сэма Крэгга, не сводя глаз с Джонни.
Хонсинджер рассмеялся:
— Легко приходят, легко и уходят!
Но Чатсворт вдруг забеспокоился:
— На кону восемьдесят тысяч долларов!
— Если вы и Браун не спасуете, — уточнил Джонни.
— А, я принимаю, — сказал Браун. — И даже повышаю… — Он посмотрел прямо на Джонни: — Сколько у вас осталось?
Джонни достал свои жетоны и на глазах у всех пересчитал банкноты.
— Две сто пятьдесят.
— Вот на столько я и повышу, — сказал Браун.
Чатсворт медленно произнес:
— Значит, если я принимаю ставку, то это будет мне стоить одиннадцать тысяч и пятьдесят долларов…
— Может быть, вы тоже захотите повысить? — сказал Джонни.
