— Дррроп, — повторила птица, явно наслаждаясь звучанием слова. — ОРП. Огррромный Рррразумный Порхач.
— Не позволю съесть Дропку! — Девушка обвила попугая ремнем, прижала к груди.
Дебрен вздрогнул, сделал полшага к ней. Ореховый, искривленный и очень внушительный клюв неожиданно оказался близко от глаз Ленды. Достаточно одного быстрого движения и…
— Добррррая Рррренда, — забулькала птица. — Чисто зррратое серррдечко.
— Да, кстати, относительно золота, — вспомнил Збрхл. — Слушай, ты, бульонщик! Ты здесь, я слышал, кур насиловал, да и смерть у тебя на счету есть. Правда, касается это куриного рода-племени, но поскольку ты и сам летун, то попадаешь в один ряд с жертвами. А за такие действия казнь полагается. Я уж не говорю о твоей помощи уроду против честных людей. Короче говоря — тебе конец. Но поскольку у тебя не совсем злые глаза, дам тебе шанс себя реабилитировать. Говори, что Пискляк сделал с моей шкатулкой. И вообще все о нем. Где у него укрытие, как он дерется, как у него с логикой?
— Секрррет.
— Отодвинься, коза. Я ему покажу секреты, этому бульонщику!
— Дрррроп эмиссаррр! — запротестовала птица. Ленда крепче прижала ее к груди. — Запррррещено!
— Он прав, — согласился Дебрен. — Если он прибыл сюда в качестве посла, его обижать нельзя.
В принципе он не имел ничего против миски хорошего бульона. Но за такой, как сейчас, теплый взгляд Ленды пожертвовал бы и целой бочкой.
— Не учите кондотьера военным законам, — пожал плечами ротмистр. — Как с послами обращаться, я знаю. Это всего лишь птица. К тому же вредная.
— Он мой, — твердо проговорила Ленда. — Я его повалила и взяла в плен. Это о чем-нибудь вам говорит, господин кондотьер?
— Говорит, — поморщился Збрхл. — Пусть так: он твой. Но, надеюсь, ты позволишь твоего пленника чуток порасспрашивать? Он многое знает. А знание — оружие в современной войне.
Она хотела было запротестовать, но Дебрен опередил ее.
— Ленда спасает тебе жизнь, — обратился он к птице. — Ты мог бы кое-что для нее сделать. Например, сказать, почему к нам так прицепился твой Пискляк?
— Угрррроза.
— С ним трудно договориться, — предупредила Петунка. — Из семейных преданий я знаю, что некогда попугаи были очень болтливы. Но у этого выродка наполовину совиная кровь. У его отца не оказалось подружки нужных кровей, а поскольку он по ночам шлялся…
— Рррродитеррей оскорррбрряешь, — предостерегающе бросил Дроп.
— Факт, — поддержал его Йежин, вернувшийся после осмотра чердака. — Не следует к милсдарю Дропу цепляться. Сама знаешь, как здесь у нас с такими делами сложно.
Петунка, кажется, знала, потому что замолкла.
— Мы ехали через мост, — продолжал допрос попугая Дебрен. — Если бы грифон на нас не напал, мы поехали бы на юг, вообще не имея понятия об этом трактире. Так о какой же угрозе ты говоришь?
— Угрррроза. Ррррразведка. Смеррррть грррифона.
— Пискляк нас испугался?
— Прррравда.
— Значит, да, — сказал Йежин.
— Благодарю. Ленда, поставь господина Дропа. — Девушка, слегка удивленная, слегка недоверчивая, послушалась. — Ведь вы господин, не госпожа, верно?
— Огрррромный, — тут же надулся совино-попугаячий гибрид. — Куррррры с ума сходят!
— Я понял. Значит, поговорим как мужчина с мужчиной. Тебе можно верить? Ты умеешь держать слово?
— Ррегурряррно. — Дроп напыжился еще больше. Збрхл сплюнул, но от комментариев воздержался. — Грррранит!
— Он говорит, что его слово как камень, — на всякий случай пояснила Ленда. — Всегда.
— Спасибо. У меня есть предложение, Дроп. Будучи правой рукой Пискляка, ты мог бы отыскать его и уговорить пойти с нами на переговоры.
— Гррррифон моррчун.
— Не говорит? — догадался магун. — Но ты-то говоришь…
— Грубо говоря, — буркнул Збрхл.
— …и можешь переводить. У меня следующее предложение: передай ему, что ссоры мы не ищем и мстить не будем. Поэтому, если он отстанет, то по-доброму…
— Прости, что прерываю, — проговорил ротмистр. — Но я не хочу, чтобы ты бросался обещаниями. При переговорах следует выражаться точно. А если не с юристом имеешь дело, то и прямо говорить, что и как.
— О чем ты?
— Ссоры я и правда не ищу и мести тоже, но не хочу, чтобы из твоих слов трахнутый котяра сделал вывод, будто я оставлю его в покое. Потому что не оставлю. Даже если он деньги и шлем вернет.
— Независимо от того, какой стороной, — договорила как бы серьезно Ленда.
Ротмистра ей спровоцировать не удалось. Он был хмур, даже обеспокоен.
— Знаю, что я подрываю твою позицию в переговорах, — признал он. — Но я не рыцарь. И не юрист. И не король. Я солдат, и мое слово что-нибудь да значит, а не какое-то фу-ты, ну-ты. Я поклялся, что либо грифон, либо я, и если не сдержу клятвы, то больше в зеркало не гляну.
— А раньше поглядывал? — не выдержала Ленда. — Бедняга. Неудивительно, что ты смерти ищешь. Ибо то, что ты вознамерился сделать, неизбежно закончится смертью. Дебрен уродину чарами не смог прикончить, а ты топором собираешься? Да небось еще и Гензу втянешь? Ты кретин. И эгоист.
— Я согласна с Лендой, — заявила хозяйка. — За исключением того, что сказано о зеркале. Странные у вас в Бельнице критерии красоты. Но вот относительно Пискляка ты сказала умно. Полная дурь — на грифонов охотиться. Многие уже две сотни лет охотились, а результаты налицо.
— Оставим это пока, — опередил ротмистра Дебрен. — Возможно, грифон наше предложение высмеет. Посмотрим. А пока я предлагаю послать попугая на разведку. Кто против?
Возражавших не оказалось.
— А если мерзавец его сожрет? — Ленда машинально погладила птицу по хохлатой головке. Дроп зажмурился, забулькал от удовольствия. — Не нравится мне твоя идея.
— Я веррррнусь, — заверил Дроп. — Ррренда добрррая.
— Он вернется, — вздохнула Петунка, ухватив оконную раму кочергой и придерживая ее, пока Йежин закрывал задвижку. Збрхл стоял позади, держа наготове алебарду, а Дебрен — руку, сложенную для гангарина. Это оказалось излишним: грифона за окном не было. — Они всегда возвращаются. Такова их миссия.
— Это попугай, — встала на защиту Дропа Ленда. Из-за поврежденных ног она не принимала участия в проветривании комнаты. — Он из теплых стран. В лесу зимы не выдержит. Где-то ему надо жить.
Не поднимаясь со скамьи, она сунула метлу в ведерко и принялась колотить по торчащему из топки слишком длинному полену. Как всегда, делала это тщательно, но без особого энтузиазма. Ей даже удалось приглушить немного огня в одном месте, но одновременно столько же новых огоньков вспыхнуло в другом. Примерно четыре шестых бусинки в этом смысле в камельке держалось равновесие.
