— Рад слышать, — проговорил я, стараясь не показать некоторого своего смятения.
Земельда всплеснула руками:
— Прямо как когда мы были подростками — играли во всякие игры, но только в этот раз все по-настоящему, понимаете?
Я кивнул, не вполне доверяя себе, чтобы заговорить. Это был именно тот энергичный энтузиазм, какой я привык видеть у фангов,[47]только что прибывших с призывных пунктов на Вальхалле, пылающих воинским рвением и страстным ожиданием предполагаемой воинской славы.
Наиболее умные из них быстро соображали, что к чему, старались держать голову пониже и начинали постигать мрачную науку выживания. Остальные становились или героями, или мертвецами, а зачастую и тем и другим. Я осознал, что с неожиданной душевной болью размышляю о том, в какую же категорию попадет Земельда.
— Она оказалась очень полезной, — вмешалась Эмберли, покровительственно улыбнувшись своей новой энергичной помощнице. — Имбецилка, рожденная в результате кровосмешения, которую я должна изображать, даже в гроб не ляжет без личной горничной, которая бегала бы от нее по всяким поручениям, и Земми отлично подходит, чтобы играть подобную роль. — Она кивнула на псайкера в уголке. — А Рахиль не очень-то смахивает на горничную даже в лучшие дни.
— А я в платье выгляжу как клиб, — добавил Пелтон, входя следом за нами в помещение.
Это вызвало в моем сознании такую картину, воздействию которой я предпочел бы не подвергать свои синапсы, поэтому лишь кивнул и произнес:
— Я поверю на слово.
Земельду потянуло к Пелтону, едва он возник в дверях, и мне не составило труда заметить легкие улыбки, которыми они обменялись, едва заметив друг друга.
Пелтон пожал плечами:
— Шутки в сторону, у нее действительно настоящий талант к тайным операциям. — (Земельда слегка покраснела от похвалы). — Вживается в легенду как профи и начинает показывать все лучшие результаты в стрельбе из пистолета. Уложила гибрида в последнем из тех выводков, на которые мы ходили в рейд, одним лазерным зарядом, как раз когда он уже нацелился было на Симеона. — На лице его появилась уже знакомая мне легкомысленная улыбка. — Хотя вряд ли он заметит, если его подстрелят.
— Это к делу не относится, — вмешалась Эмберли, и в голосе ее был некоторый упрек. — Предпочитаю, чтобы мои агенты не ходили продырявленными. В целом виде они более полезны.
Не в первый раз я осознал, что восхищаюсь тем, как у Эмберли получается вселить дух товарищества в тот разношерстный сброд, которым она склонна была окружать себя. Я видел многие лица, которые появлялись и исчезали в ее окружении за многие годы, но все они, казалось, разделяли это чувство, какими бы различными ни были их истории и жизнь до того, как они оказались затянутыми на орбиту инквизитора.
— От меня возражений не ждите, — согласился Пелтон, и парочка удалилась куда-то, оставив меня и Эмберли вдвоем разглядывать укрытый ночью город.
— Кажется, они сошлись, — сказал я, и Эмберли кивнула.
— Ничего дурного в этом нет, — откликнулась она. — Если девушке предстоит продолжать водить с нами знакомство, ей нужно будет пройти хорошее базовое обучение боевым техникам, а Мельком — единственный в нашей группе, кто достаточно хорошо ими владеет. — На ее лице появилась улыбка, в которой сквозила самоирония. — Если не считать меня, конечно же, но у меня нет времени работать нянькой.
— Кажется, Пелтон немало знает о работе под прикрытием, — сказал я.
Эмберли снова кивнула:
— Он был под очень глубоким прикрытием, и долгое время — проник в структуру нелегального картеля в Торрендонской Бреши. Даже, вероятно, слишком долгое. Ему приходилось совершать весьма сомнительные поступки, дабы поддержать свою легенду, и были даже подозрения, что он переметнулся.
Я понимающе покачал головой. Субсектор Торрендон был раздираем варп-штормами, оставлявшими лишь несколько безопасных путей, по которым могли перемещаться торговые суда, курсирующие по своим деловым маршрутам, так что пиратство оставалось там самой насущной проблемой.
— Значит, он был из числа офицеров флотской военной полиции, когда ты его рекрутировала? — уточнил я.
Эмберли покачала головой:
— Он был арбитром, пока надзирающий офицер, который его вел, не решил, что он сделался скорее частью проблемы, чем ценным кадром, и не попытался отозвать его. Мельком не согласился с подобной оценкой, и все кончилось дурно.
— Насколько дурно?
Эмберли вздохнула:
— Было много трупов. Мельком решил, что если уж его выдергивают с полевой работы, то ему стоит прежде устроить генеральную уборку, и принялся выводить из игры всех тех, кого он успел определить как ключевые фигуры картеля. — В голосе ее появилась нотка восхищения. — Он поступил умно — это я могу точно сказать: подставил одного из старших директоров, сделав его претендентом на высший пост, затем убил нескольких из второго эшелона, и дальше ему оставалось только указать пальцем. Это была кровавая баня. К тому времени, как его вышестоящие, ставшие на то время укротителями, до него добрались, картель буквально разорвало на куски.
— Так что же в этом плохого? — спросил я в чистосердечном недоумении.
По мне, звучало это так, что он сделал Галактике большое одолжение.
Эмберли взглянула на меня с сожалением:
— Подумай хорошенько. Арбитр, который ступил за грань закона, какими бы достойными ни были причины, не является чем-то, что Арбитрес могут игнорировать и не принимать всерьез. К счастью, я оказалась неподалеку, как раз когда они собирались не оставить от него даже воспоминаний, и решила, что подобный талант не должен отправиться на свалку.
— Понимаю. — Я кивнул, в очередной раз задумываясь о том, насколько же проще обстоят дела в Имперской Гвардии. На поле боя нужно лишь делать все необходимое для победы, и не более. — Ну что же, по крайней мере, Земельда, кажется, находится в хороших руках.
Эмберли поглядела на меня изучающим взглядом.
— Надеюсь, этой ночью не только ей выпадет такая возможность, — сказала она.
Следующим утром мы как раз наслаждались ленивым завтраком, когда неожиданно прибыл Лазур в лязгающем орнитоптере, несущем на себе изображение шестерни Адептус Механикус, который приземлился за эгантовыми кустами, трепеща крыльями со всей грацией, какую только можно было ожидать от металлической курицы. Эмберли поглядела поверх лежащих перед нею вафель с дольчеягодами, как техножрец входит в двери открытого внутреннего дворика, и кивнула, приветствуя его с искренним радушием.
— Берите стул и присаживайтесь, — пригласила она несколько неразборчиво, в то время как Земельда, все еще наслаждавшаяся своей маскировкой, которую, конечно, никто-никто не смог бы разгадать, налила в чашку рекафа и поставила ее на стол перед новоприбывшим.
