Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
— Вы имеете в виду…
— Да. Егорова-старшего. До небесного царства его, пожалуй, не допустили, слишком много жмуров на совести, но там, где он сейчас, компания, полагаю, не худшая. И не самая скучная. — Лир потер переносицу; — Значит, ни слуху ни духу.
— Пока да.
— Телефоны Гокчарова вы контролируете?
— Так точно.
— Она свяжется с Гончим. Рано или поздно свяжется.
— Если жива.
— А ты фаталист, Глостер, нет?
— От случайностей никто не застрахован.
— Брось. Бредятина. Помнишь, как говаривал, булгаковский Воланд? «Ни с того ни с сего, кирпич на голову не падает».
— Егорова не случайная прохожая. Сейчас на нее кинулась вся братва южногорских степей вместе с приморскими аборигенами и головорезами покойного Ромы.
— Плохо ты. знаешь людишек, Глостер, ой, плохо. Жадны людишки, сребролюбивы… Еще сутки-двое за девкой побегают, да смекнут: закрома-то, ничейные, стоят! С растворенными дверцами; бери:
— не хочу! И про девушку нашу красавицу забудут, и про все, кроме золота… Вернее, белого порошочка, тропочек, по которым этот порошочек течет в нашу и соседские державки… Вот таковы людишки; за, тридцать сребреников Бога продают, а уж все: остальное стоит куда как дешевле… Включая честь, совесть и иллюзию бессмертия. — Лир помолчал.
— Но нам с тобой выгодно, чтобы псы эти в погоне увязли крепко, аки мухи в меду: насмерть. Гоняться все одно будут, надо же им, узнать, кто Ромино устраненьице организовал да вышку тому выписал до поры и при полном согласии… Так что, если нащупаешь девицу, подмоги, чем возможно, чтобы до поры ее за Лету не спровадили.
Закрома с барышами я делить буду. — Старик оскалился:
— И это, справедливо.
Л;ир помолчал, пожевал; губами, глядя в ведомую ему точку на черном столе:
— Да… Если Алю Егорову шлепнут раньше, времен, нас это никак не порадует. Будет звонок к: Гончему, отследи откуда — и на хвост.
— Не упустим.
— А не будет… не будет — так сами милейшего Олега Игоревича побеспокойте, скажите, какая с подругой его злая беда приключилась, пусть пошевелит извилинами да применит умения с навыками… А мы тем временем в вонючем здешнем прудке такую муть разведем, что весь хищный рыб сдохнет! И кверху брюхом поплывет, нам на гадость и загляденье!
— Ситуация такая, что Гончаров по прибытии может сразу схлопотать пулю.
Как только начнет что-то выяснять.
— Шальную?
— Можно назвать и так.
— Глостер, душа моя! И чего это я тебя герцогом нарек? Все стариковская слабость к классике! Тянешь ты на какого-то Митрофанушку, не более! Запомни, зазубри, заруби на обеих ягодицах: ни с того ни с сего ни шальной кирпич с неба не падает, ни шальная пуля в голову не влетает! Классика! — Лир замолчал, склонился к листу бумаги, быстренько начертал какой-то каракуль, полюбовался. — Гончаров — последний из команды Барса, ты понял? Могиканин! Сейчас таких не производят уже! Ни государство, ни малые частные кооперативы, вроде Роминого или Батиного! Ты империю краем застал, а Гончий ей служил, понял? И готовила империя своих избранных легионеров так, что… Да что я тебе объясняю? Помнишь, как ты за Маэстро гонялся? И техника у тебя была, и люди… А нагнал его Гончий — сам, один, без сотоварищей! А ты говоришь, шальная пуля…
При имени Маэстро Глостера передернуло; он мельком взглянул на Лира: нет, кажется, не заметил. А вообще-то… В чем-то Дик, безусловно, прав: старик постепенно едет крышей… Империя почила давно, да и приванивала с конца семидесятых уже порядком, словно одряхлевший лежачий больной, забытый в дальней палате и оставленный без смены белья да без сестринской помощи… А Лир все бредит этим давним трупом, словно это и есть сущее. Нет, как бы Глостер ни желал, а непрошеные мысли так и лезли ему в голову: Дик прав, Лир постепенно выживает из ума… Его пора менять. А на кого в нынешней ситуации можно поменять Лира? Только на него, Глостера. Именно но ему подчиняются все силовые подразделения и службы, именно он…
— Так и есть! — прервал его размышления Лир. — Повешенный!
Глостер содрогнулся внутренне, но лицо его оставалось спокойно и непроницаемо, словно маска, разве только побледнело.
— Повешенный! — радостно повторил старик. На пустом черном столе рубашкой вверх лежала колода карт Таро; Лир выхватил одну, наугад; она изображала юношу, висящего между двумя деревьями, но впечатления страдающего он не производил: руки заложены за спину, одна нога согнута, как у молодого человека, беспечно стоящего где-то в дворцовой зале, небрежно рассматривающего прибывающих к балу дам и девиц и готового как к танцу, так и к флирту. Подвешенный за одну ногу юноша словно испытывал свое мужество, умение, обаяние, сноровку и ум.
— Вот так, милый мой Глостер. Карты не лгут. Меня ждет испытание. С сильным и равным противником. — Лир лукаво прищурился:
— Уж не ты ли это, беззаконный герцог? Ну-ну, не нужно так бледнеть; никогда я не держал тебя за равного, так что не обижайся. И не бойся. Все твои честолюбивые мыслишки не стоят одного кивка такого великолепного пройдохи, каким был Маэстро. — Лир помолчал, вздохнул горько:
— Совсем не с кем стало работать. К тому же… К тому же он был единственный из всех, кто любил Шекспира. Но важно даже не это:
Маэстро не просто любил, он понимал этого яростного британского гения. Жаль, мастера, истинные мастера уходят, остаются лишь подмастерья. Наши новенькие, как только .что отчеканенные рубли, олигархи тем и слабы, что их окружают или авантюристы, или подмастерья. Только это давало мне возможность вести свою игру.
А сейчас… Кстати, ты знаешь, что для ортодоксальных христиан «испытание» и «искушение» есть одно понятие?
Глостер только пожал плечами.
— Жаль… Жаль, мне даже не с кем поговорить. Понимаешь, Глостер, с Маэстро я всегда общался только по спецсвязи… Спросишь почему? Отвечу: он был для меня опасен. Умен, безжалостен, отважен, образован и горд: убийственное сочетание. Таких нужно избегать. Но стоит использовать. Если можешь. — Старик вздохнул. — Вот и приходится общаться с посредственностями. Что делать, Глостер?
Власть не переносит ни дружбы, ни преданности, ибо трон единичен и не терпит обязательств ни перед кем. Наш бывший главный Папа знал это лучше других, но он был глуп: сидя на императорском троне, нельзя следовать Макиавелли, ведь тебе досталась не Верона и не Флоренция, и одни только интриги не спасутии твой трон, ни твоих временщиков… Что делать, Глостер: нынешнее поколение тех, кого в России пышно именуют «элитой», суть — недалекие интриганы и безродные, безграмотные нувориши. Они не правят, шустрят. И уж подавно — не царствуют.
Глава 25
— А где та девчонка? — бросив взгляд на Глостера, неожиданно спросил ЛирТа, что стреляла в Ландврса?
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
