Она хотела погладить его по волосам, чтобы утешить, но вовремя взяла себя в руки. Среди мужчин это не принято.
— Для тебя он так много значит?
— Я уверен, что с ним что-то случилось. Я его любил, он был моим другом. А благодаря его отцу я могу учиться…
Софи кивнула.
— А Ломбарди? Какое он имеет к этому отношение?
— Никакого. Он просто… я ему доверился. Но он ничего не предпринимает. Мне кажется, ему все равно, жив Домициан или мертв.
Лаурьен пошел по берегу, сунув руки в карманы плаща. А потом неожиданно обернулся, и взгляд его упал на друга, который все еще сидел в раздумье, глядя на реку. Странно, почему именно сейчас он вспомнил про Софи? Ему казалось, что он не видел ее целую вечность. Он не забыл про вдову Касалла, до сих пор у него внутри все сжималось, стоило ему о ней подумать. Но как и где он мог бы ее увидеть? Из старого дома она уехала, а где теперь живет, неизвестно. Казалось, что Иосиф Генрих не замечает его присутствия, его глаза были прикованы к воде. Может быть, именно эти глаза напомнили ему про Софи. Они того же цвета. Опалово-сине-голубые — в зависимости от того, как отражается в них солнце. Васильковые. Или нет, светлее, намного светлее. Самая прекрасная голубизна на свете, нежная, легкая, прозрачная…
Лаурьен смутился: ведь с такого расстояния он не мог разглядеть глаза своего друга, какая бессмыслица!
Но ведь и руки, пришло ему в голову, руки тоже напомнили ему про Софи. Странно. Маленькие, узкие ладони, умело держащие перо — как будто всю жизнь только этим и занимались. Лаурьен тряхнул головой. С ним сыграла шутку его собственная фантазия. И он вернулся к другу, который, словно пробудившись от своих мыслей, смотрел теперь на него.
В Вайлерсфельде у Софи была тетя. Поэтому собрать там всякие сплетни и слухи было совсем нетрудно. И никто ничего не узнает, подумала Софи, отправляясь в путь.
Ее тетушка жила в приюте для бедных вдов и радовалась любому гостю. Вокруг бывшего цистерцианского монастыря раскинулся парк со старыми деревьями, туда дамы ходили гулять, если позволяла погода. Именно там и нашла Софи свою тетушку. Та бродила по дорожкам, перебирая четки.
— Бог внял моим молитвам, — такими словами она встретила племянницу, — наконец-то у меня гости. Твоя матушка вышла замуж и совсем меня забыла.
— Она беременна, — сказала Софи и осторожно обняла родственницу за плечи.
А потом они гуляли по осеннему парку и болтали. Тетя жаловалась на жизнь, и Софи дала ей выговориться. Только когда зазвенел колокольчик, приглашая на обед, Софи задала интересующий ее вопрос не случилось ли за последнее время в Вайлерсфельде чего необычного. Например, убийство…
Тетя остановилась и понизила голос:
— А почему ты спрашиваешь? Да, тут нашли труп. Возле руин. Но неизвестно, кто это. Молодой, меньше двадцати лет. Но самое ужасное не это. Крестьянин, который его нашел, уверяет, что убийцы задушили его поясом от сутаны…
Софи испугалась: неужели Домициан на самом деле мертв?
— Только вчера они нашли недалеко от того места, где он лежал, плащ. Стражники считают, что это студент из города. А еще в деревне был человек, который задавал такие же вопросы, как и ты…
— Молодой? Темноволосый, маленький и худой?
Тетушка покачала головой.
— Темноволосый, да. Но высокий и крепкий. Говорят, очень симпатичный.
Ломбарди. Это наверняка Ломбарди, пронеслось в голове у Софи. Почему он приезжал и задавал точно такие же вопросы? Потому что хотел самостоятельно выяснить, что произошло? Но почему он занимается расследованиями тайно, почему никому ничего не сказал?
Нужно бы его навестить. Образ мертвого студента не выходил у нее из головы, хотя она даже не была знакома с этим юношей. Он кричал и никто его не слышал? Руины так далеко от деревни, что это вполне возможно.
Софи стало жалко этого всегда приветливого, хотя и несколько заносчивого студента. Что же за звери убили его столь бесчеловечным способом?
Мальчик лет десяти робко постучался в дверь. Войдя, он смутился и положил на стол судье письмо. Объяснил, что некий человек сунул ему в руки гульден за то, что он передаст записку. Судья улыбнулся малышу и потянулся к бумаге.
Если вы хотите найти убийцу студента, то ищите братьев свободной жизни — его смерть на их совести.
Судья поднял голову:
— А как выглядел тот человек, который дал тебе письмо?
Мальчик задумался:
— Высокий, с бородой, на нем был черный плащ, капюшон на голове.
Судья кивнул:
— А деньги он тебе дал?
Мальчуган, сияя, раскрыл ладошку и показал блестящую монету. А потом быстро развернулся и выбежал из комнаты.
Студент Иосиф Генрих постучался в схолариум. Одна из служанок открыла и впустила его. Да, господин магистр читает у себя в комнате. Энергичный стук в дверь, в комнате раздались шаги. Дверь открылась, на пороге, улыбаясь, стоял Ломбарди. На столе Софи заметила Оккама, библию номиналистов.
— Вы читаете? Я не помешаю?
Ломбарди покачал головой и предложил студенту свою скамью. Другой у него не было.
— Вы ведь знаете, что Домициан мертв, правда? Один студент попросил про него узнать, а поскольку у меня недалеко от Вайлерсфельда живет тетя, то я выполнил его просьбу.
Софи могла больше ничего не говорить. Ломбарди опустил глаза и молчал. Казалось, он размышляет. Возможно, он искал нужный ответ. Наконец поднял голову.
— Что тебе известно? И почему с этим ты пришел ко мне?
— Потому что я слышал, что вы тоже про него расспрашивали. Значит, у вас были какие-то предположения.
— С тобой говорил Лаурьен, не так ли? Вы сдружились…
— Да. А так как он очень беспокоится, то он мне доверился.
Ломбарди тихонько засмеялся:
— Кажется, на свете очень много людей, которых он считает достойными доверия. Ему бы следовало выбирать более тщательно.
— Вот как? Вы так думаете? Он считал, что вы ему поможете, а вместо этого вы тихонько всё выяснили и оставили свои мысли и предположения при себе. А стражники продолжают искать труп в черте города, где, естественно, никогда его не найдут.
— Сегодня утром глава общины Вайлерсфельда был у советника и сообщил, что обнаружены труп и плащ артистического факультета. На этом можно считать дело закрытым. И, насколько я слышал, судье прислали письмо, в котором убийцами называют членов секты.
Софи смотрела на него очень внимательно. Он напряжен и старается держать себя в руках, по нему это заметно. Насколько можно быть откровенным? О чем нужно умолчать? Что известно студенту и почему он вмешался в это дело? Как этот осел Лаурьен додумался растрепать ему все?
