Беженцы переглянулись.
— Да ты на рожи наши посмотри. У коня Буденного жопакраше. Из нас вожатые, как из тебя стюардесса, — Сумрак взглянул на своесимпатичное отражение в небольшом зеркальце, — всех пионеров распугаем.
— Ерунда. Скажу, что знаю вас по горячим точкам. Вы изПитера. По образованию — педагоги, поэтому в этом году вас отправили вЧечню обустраивать детские лагеря. Но по дороге вы нарвались на боевиков,получили ранения лица и корпуса. Я пригласил вас в Тихомирск отдохнуть иподлечиться.
— Вообще-то и под Питером санаториев хватает.
— А вы сюда захотели! Под Питером, может, мест не было!А здесь места шикарные! Кроме зон, конечно… Вы случайно узнали, что в «Юнге»нет вожатых, и решили совместить приятное с полезным. Отдохнуть, подлечиться ивыполнить профессиональный долг!
— Полная шняга, — скептически прокомментировалСумароков, — только последний идиот в это поверит.
— Предложи другое! Что-нибудь получше!
Предложить было нечего, положенец промолчал.
— Матери, правда, придется все рассказать, —продолжил развивать красивую легенду спецназовец, — но она не выдаст. ТетьЗине говорить не стоит, она зэков не терпит. Ее квартиру как-то обокрали. Ноона кого угодно сейчас возьмет и документы спрашивать не будет. Путевкипроданы, а вожатых нет. А уж если мать вас отрекомендует, то и подавно. Можнохоть сегодня в лагерь срываться, там сейчас подготовительный период. На днях упервой смены заезд.
— Ну и что нам там делать?
— Как что? Детишек воспитывать, играть с ними, не знаютам… Вы в детстве в лагеря ездили?
— Я один раз. В пятом классе, — ответил Кольцов.
— Я не ездил. Никогда, — в свою очередь сказалположенец.
— Ерунда. Мать подскажет, — Сергей повернулся кСумарокову: — Ты взрослый лагерь держал, неужели с пионерским несправишься? Только, мужики, — без проколов. Все натурально и по уму. Выпрофессиональные воспитатели, в лагерях уже были, с детишками работали. ТетьЗина педагог со стажем, расколет в момент. К тому ж она коммунистка по жизни…Ну что, согласны? Если да, я завожу машину — и рвем. На выезде из городане шмонают. Проскочим.
— Тебе бы рамсопутом быть, — усмехнулсяСумрак. — Пионеры, говоришь? Ладно, заводи…
— Сначала побрейтесь… И помойтесь. А тодействительно — попахивает.
Часть вторая. Каникулы
— Здравствуйте, товарищи… Проходите.
(Твои товарищи в овраге лошадь доедают…)
Зинаида Андреевна сняла очки, поднялась из-за стола и,улыбнувшись, протянула руку вошедшим в кабинет коллегам.
— Зинаида Андреевна Образцова, начальник лагеря.
Первым крепость рукопожатия оценил Кольцов. Пять с плюсом.Силе тела наверняка соответствует и сила духа.
— Кольцов… Евгений.
— А по отчеству?
— Дмитриевич.
— Очень приятно, — улыбнулась она и протянула рукуСумарокову.
— Здравствуй, хозяюшка. Витя. Сумрак… Ой, блин…Сумароков. Виктор. — Положенец зажал коленями черный пакет и поздоровалсялевой рукой, правая по-прежнему висела на перевязи. Придумывать псевдоним онсебе не стал. Еще забудешь нечаянно, будут проблемы.
— А по батюшке?
Сумрак не сразу сообразил, что от него хотят. Он ВитяСумрак… А отчество? Оно ему на фиг не надо. Нет у него никакого отчества.
— Это, блин… Как его — Сергеевич, — черезсекунд пять вспомнил он.
— У Виктора Сергеевича еще контузия не прошла, —быстро пояснил коллега, — немножко притормаживает. Но через неделюоклемается.
Образцова с опаской посмотрела на Сумарокова. Да, вид у негодалеко не педагогический. Какой-то сугубо пиратский. Повязка на глазу, рука наперевязи… Да еще контуженый. Страшно детей доверять. Да и второй воспитатель нелучше. Футболка эл-дэ-пэ-эровская, шрам на щеке…
— Оклемаюсь, хозяюшка, без базара… Чтоб меня кобылалягнула. — Сумрак провел ногтем большого пальца по горлу.
Из фени слов не выкинешь. Хорошо хоть, не «век воли невидать»…
Кольцов незаметно двинул локтем коллегу. Договаривались же,чтобы тот хайло не раскрывал. Он ведь нормальный язык за двадцать лет забыл,брякнет что-нибудь на своей «блатной музыке», и все — здравствуй, грусть.
— Не поняла, какая еще кобыла? — осторожнопереспросила Зинаида Андреевна, не став уточнять насчет жеста.
Положенец вновь притормозил, пытаясь понять, что от негохотят. Наконец понял.
— Ах, кобыла?.. Извиняйте, хозяюшка… Это эти, как их…Слова-педерасты…
Виктор Сергеевич, разумеется, имел в виду слова-паразиты, нов такой ответственный момент выдал более привычную формулировку. Хорошо, чтоКольцов, предчувствуя неладное, громко кашлянул, и начальница не расслышалапоследнего оборота.
— Бывает, — натянуто улыбнулась она, — но сэтим надо бороться. Мы же с детьми работаем, пример подаем.
— Конечно, конечно, — бойко согласился ЕвгенийДмитриевич, — вы не волнуйтесь, Зинаида Андреевна, это все ранение. Вдесяти метрах мина рванула, сами понимаете. Тут не только память отшибет…
— А работать-то Виктор Сергеевич сможет?
— Без проблем. У него ж опыт… Через неделю будет какогурчик. Маринованный. Вспомнит все.
Сумрак молча утвердительно кивнул, решив больше нераскрывать рта. Пускай сами калякают. Вообще его с самого начала не особовдохновляла эта затея с лагерем. Чтобы он, авторитетный бродяга, положенец,перед которым дрожали тысячи засиженных уголовников и зоновская администрация,кривлялся перед какой-то красноперой теткой, изображая контуженого! Ивоспитывал всяких шкетов. Да еще в компании с бывшим ментом. Полный косяк.Хорошо, братва не видит. Иначе бы в чушки разжаловала на месте, без суда иследствия.
Кольцов не испытывал подобных комплексов. Наоборот, пока всешло по плану.
По пути в лагерь они заскочили в галантерейку. Сергей купилбеженцам товары первой необходимости — зубные щетки, пасту, бритвы спенкой, по две пары дешевых носок. Еще одни кеды — в берцах не оченьудобно воспитывать детишек, да и вообще — жарковато. Галифе с лампасами тожеоставили дома. Сергей отыскал на антресолях старенькие застиранные джинсы ивручил их положенцу.
Сумрак, при желании, мог скупить весь галантерейный магазин,но посчитал неправильным пользоваться общими финансами в личных целях. Да исветить деньгами ни к чему. Позариться могут. Пообещал вернуть долг Сергею спервой же лагерной получки. Пакет с сокровищем он не выпускал из рук ни насекунду.
