— Спасибо, Айзек.
Она набрала еще один номер и, когда раздался голос дежурного, попросила объявить розыск Роберта Роя, вылетающего в Турин.
— Это очень важно, — умоляла она. — Прошу вас, побыстрей.
Но минуты медленно сменяли одна другую, а Роберт не объявлялся. Эми не выдержала.
— Спасибо. Извините за беспокойство. До свидания, — и уткнулась лбом в деревянную перегородку.
Он уехал. Уехал, потому что у нее не хватило духу рассказать ему о своем увольнении.
Он подумал, что она не любит его.
Он решил, что она скажет «нет».
13
— Вы в порядке, дорогая? — заботливо поинтересовалась Джейн.
Вспомнив, где она находится, Эми обернулась. В глазах стариков светилось участие.
— Боб уехал, — сказала Эмили. — Он думает, что я не люблю его. Поэтому он улетел в Италию, — в отчаянии повторила она.
Джон фыркнул.
— Вам лучше отправиться прямо за ним.
— Но Турин большой.
— Ну и что, — возразил старик.
— Да, действительно, — согласилась Эми. — Я на самом деле хочу, чтобы этот мужчина был радом со мной. И я найду его. У Боба есть удивительная способность выделяться из толпы.
— Надеюсь, мы получим приглашение на свадьбу, — улыбнулся Джон.
— Если она состоится.
Брови старика решительно ощетинились.
— Выбросьте все эти всякие «если» из головы, девушка. Да если бы я был помоложе, то расшибся бы в лепешку, чтобы завоевать любовь такой прекрасной женщины, как вы. Моя старушка прямо светится, гладя на вас, а уж она-то разбирается в людях. Вот поверьте моему слову, вы будете прекрасной парой.
— Спасибо, Джон, — коротко поблагодарила Эми. Улыбнувшись старику на прощание, она включила мотор. — Я свяжусь с вами, — пообещала она.
Куры бросились врассыпную, а петух с воинственным криком погнался за машиной. Она оглянулась и помахала рукой.
Но чем дольше она ехала, тем больше ее одолевали сомнения. Боб не вернется. Слишком поздно я осознала свою ошибку. Нет, я не заплачу, потому что реветь и одновременно вести машину невозможно. Отчаянная решимость и огромное стремление добраться до цели овладели Эми. Руки будто приросли к рулю. К тому моменту, как Эми достигла аэропорта, ее слегка подташнивало от страха.
За полем, усеянным клевером, открывался вид на летное поле. Практически не соображая, куда она едет, Эми свернула к зданию. Сейчас она возьмет билет на первый же рейс до Турина. Ей не хватит смелости вернуться в опустевшую квартиру. Туда, где каждая комната полна сладких воспоминаний. Но что, если она проделает весь этот путь через океан, а Боб не захочет даже видеть ее? Что тогда?
Эми припарковала машину и достала расческу, чтобы привести волосы в порядок. Я выгляжу просто ужасно, подумала она, разглядывая себя в зеркале заднего обзора. Та же блузка, что была на ней в пятницу, джинсы и какая-то невзрачная спортивная куртка, которую она купила в придорожном магазинчике. Под глазами темные круги.
Светящиеся полоски ярко-желтого, синего, красного и зеленого цвета на куртке напоминали полевые цветы, которыми Боб украсил ее спальню. Я не заплачу, твердила она. Ни за что.
Эми заперла машину и вошла в здание аэропорта. Ее ноги подкашивались, спина болела. А что касается ее чувств, то за последние две недели она, несомненно, наверстала все упущенное за долгие годы эмоционального застоя.
По пути к кассе она прошла мимо табло, отражавшего сведения о прибытиях и отправлениях. Глаза быстро пробежали по табло. Самолет из Турина прилетел двадцать минут назад. Словно сомнамбула она огляделась в поисках эскалатора и поспешила туда. На ее лице застыла решимость. Когда Эми добралась до стойки рейса из Турина, толпа пассажиров значительно поредела. Боба нигде не было видно.
Еще одно горькое разочарование. Эмили отругала себя за собственную глупость и напрасные надежды. Боб только улетел туда. С какой стати ему возвращаться?
Особенно если он не любит ее больше.
Хорошо, что Джона нет здесь, подумала Эмили, стараясь не потерять остатки самообладания. Старик тут же высмеял бы ее за пессимизм.
Эмили побрела к билетной кассе. И вдруг как во сне она увидела у телефонных аппаратов знакомую фигуру. Мужчина стоял к ней спиной, но Эми где угодно узнала бы эту спину. Он набрал номер и ждал ответа. Холодный флуоресцентный свет падал на его взлохмаченные седые волосы. Мужчина был одет в темно-серый свитер и джинсы, на ногах — ботинки на толстой подошве. Сердце Эмили подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Она словно приросла к полу.
Боб резко опустил трубку на рычаг и провел рукой по волосам. Затем закинул на плечо спортивную сумку, что стояла у его ног, и направился к выходу. Он выглядел еще хуже, чем она.
— Боб! — закричала она надорванным голосом. — Боб! — И словно в замедленной съемке увидела, как он повернул голову.
Парализованная шквалом эмоций, болью и страхом, Эми обнаружила, что неспособна двигаться, как будто в ее ноги залили свинец. Их глаза встретились, и на какой-то момент время остановилось. Казалось, прошла вечность, а Боб стоял так же неподвижно, как и она сама. Наконец он зашагал по направлению к ней. Его лицо было непроницаемо.
Он любит меня, любит меня до смерти, идиотски улыбаясь, подумала Эмили. Она смотрела, как Роберт остановился почти в двух шагах от нее. Его сумка упала на пол.
— Я только что пытался дозвониться до тебя, — сказал он ровным голосом.
— Меня нет дома.
Тень улыбки скользнула по лицу Роя. Его глаза ввалились, черные круги виднелись под ними. Он давно не брился.
— Я вижу. Что ты здесь делаешь?
— Я приехала в аэропорт, чтобы купить билет до Турина.
— Зачем ты собралась туда? — Лицо Роя по-прежнему ничего не выражало.
— Ты не мог бы расслабиться? — попросила Эми. — Ты выглядишь еще хуже, чем я.
— Я пережил два самых трудных дня за всю жизнь, а мне есть с чем сравнивать. Где ты откопала такую куртку? Подари ее кому-нибудь, хотя, конечно, такое вряд ли кто возьмет.
— Лучше я оставлю ее у себя, — сказала Эми. — Учитывая, что с пятницы я безработная.
Что-то вспыхнуло в его глазах, затем погасло.
— Неужели? Это из-за опозданий три дня подряд?
— Нет, Боб. Правительственные сокращения.
— Значит, весь уик-энд ты скрывалась от позора? Там, где, конечно, не работал ни один телефон?
Эми понимала, что он злится, но не стала успокаивать эту злость.
— Последнюю ночь я провела у Батлеров, — откровенно призналась она.
Удивление, ярость и облегчение — одно за другим пронеслись в его душе.
