class="p">Глава 12
В преддверии беды, грозящей гнилым оскалом смерти, люди часто совершают безрассудные поступки: делают выбор сердцем, оставляя голос разума далеко позади. Так мать в попытке спасти своих детей, не задумываясь, бросается в самое пекло пожара. Маленький мальчик, толком не умеющий плавать, лезет в реку в надежде помочь тонущей сестрёнке. А отчаянный воин, поравняв низ щита с нахмуренным лицом, встаёт между губительным шквалом камней и грудью верного коня…
Лайла ощутила капли дождя. Они пронзали пыльную дымку и, заметно темнея, стекали по щекам грязными ручейками. В ушах звенели колокола. Перед затуманенным взором плыла пожухлая трава. В сознании же чёрными змеями зияли избороздившие валун трещины. Лицезрея их полминуты назад и помня о могущественном телекинезе колдуна, вампирша сразу осознала, что сейчас произойдёт нечто ужасное. Оказавшись ближе всех, она едва успела упасть ниц, как над ней, иссекая спину камнями, пронеслась ударная волна.
Лайла приподнялась, с усилием сфокусировала взгляд на огромной яме, теперь занимавшей место валуна. Следом за зрением вернулось и обоняние: в воздухе висел тяжёлый запах крови, словно где-то рядом находилась лавка мясника. Вампирша обернулась — тревожный взор коснулся медленно поднимавшихся друзей, пролетел над тремя неподвижно лежащими лошадьми и замер на Джоне, что силился привстать, упираясь локтем в землю. Вскочив как ошпаренная, она бросилась к нему, но на полпути споткнулась о притаившийся в траве кусок камня, коих по округе разбросало немало. Не отводя широко раскрытых глаз от возлюбленного, Лайла доползла до него на четвереньках и обмерла: из стального нагрудника торчал крупный осколок валуна. Проломив броню, а вместе с ней и рёбра, он уходил глубоко в тело, раня острыми сколами слабо бившееся сердце. Растерянно глядя на стекавшую по доспеху багровую кровь, вампирша уже не видела ничего: ни потемневшего горизонта, ни заклубившихся в небе облаков, ни ярких вспышек молний. Не слышала она и поникших голосов за спиной, уносимых вдаль холодными порывами ветра.
— Нет… Не умирай… Не смей! Слышишь?!! — давясь всхлипами, Лайла бережно уложила голову Джона себе на колени и дрожавшей рукой провела по колючей щеке.
Он смотрел на неё с немым сожалением, с каким обычно навсегда прощаются те, кому не суждено оставаться рядом с любимыми, и, единожды дрогнув губами, прищурился от моросящего дождя.
— Прошу, не оставляй меня, — прошептала вампирша, заключая воина в объятия. — Ты всё, что у меня есть…
Следопыт с трудом отвёл глаза к грозовому небу и, узрев белый зигзаг молнии, такой же ослепительный, как вчерашняя улыбка возлюбленной, согрел плечо Лайлы протяжным выдохом… в последний раз.
Странная мгла, что неслась всё это время к плато со всех сторон, окутала Тюрген Кроунт облаком мрака, а в нём, заглушая свист ветра и раскаты грома, раздался надрывистый, душераздирающий крик.
* * *
Искать чужой след на каменистой почве — задача не из лёгких, особенно после ночного ливня, где и без того остаются лишь невзрачные отметины, скупые, как савальхатские торговцы. Амулет Нактарры угас уже давно, поэтому её вели вперёд исключительно навыки умелого зверолова: носит зверь шкуру или же скрывается под человеческой личиной — все оставляют следы. Но, отдав целый день вросшему в скалы густому ельнику, она была вынуждена признать, что окончательно потеряла цель. Сидя на камне и задумчиво обкусывая жареную белку, охотница смотрела на висевший у запястья кристалл, ныне бесполезную стекляшку, неспособную выявить вампира дальше сотни метров. Действуй талисман на милю-другую, в Виверхэле уже давно не осталось бы кровососущей нечисти, о чём она грезила с малых лет. Однако некогда детская мечта вдруг обернулась возможностью покончить с упырями, и эта возможность была бездарно упущена. А потому озарённый закатом лик Нактарры казался печальнее, чем обычно.
Неожиданно амулет ожил: полупрозрачный камешек вспыхнул зелёным светом, чего никогда раньше не случалось, — выронив еду, охотница молниеносным движением подхватила приставленный к валуну арбалет. Наблюдавший за ней Гилгуат, что до этого щипал редкую траву, стремительно поднял голову с навострёнными, как пики, ушами. Бесшумно поднявшись и настороженно озираясь посреди опушки, девушка не ощутила запястьем привычного тепла. Скосив глаза на холодный кристалл, она увидела изумрудное сияние лишь в левой его половине. Охотница осторожно повернулась — свет перетёк в противоположную сторону, словно указывал точное направление: запад.
* * *
Окутавшая Тюрген Кроунт тьма рассеялась вместе с последними отблесками заката. Вслед за ней утих и дождь. Рэксволд стоял у изрешечённых осколками мёртвых лошадей: тела животных покрывали багровые раны, из пробитого черепа Скрипки сочились мозги, а вместо голубого ока Фелниеры зияла пустая окровавленная глазница. Не рухни они с Эрминией в траву — разделили бы их участь. По всей видимости, лишь Бамбуку удалось уцелеть и умчаться прочь. Но дело было вовсе не в везении… Ассасин поднял валявшийся под ногами треугольный щит с покорёженной вмятинами железной окантовкой и засевшими в дереве мелкими камнями, что зловеще блестели серебром волнистых прожилок. Один из них, особо острый, даже выступал с обратной стороны.
— Джон, Джон… Что же ты наделал?.. — прошептал убийца и посмотрел на лежавшего в траве следопыта, над которым одиноким стеблем рогоза покачивалась рыдающая Лайла.
Она нежно гладила побледневшее мужественное лицо и, роняя на родные черты прохладные слёзы, пыталась поймать серый недвижимый взгляд… но тот, безучастно пролетая мимо, терялся в пустоте сумеречного неба.
— Ни колдуна, ни дракона. Только дохлое вороньё, — тихо произнесла выплывшая из-за плеча Рэксволда северянка. — Тем не менее надо убираться отсюда.
— Легко сказать… — ассасин глядел, как вампирша, жалостливо подвывая, приникла к груди Джона.
— Я займусь ею. Лучше пожрать захвати. Это будет долгая ночь…
Эрминия приблизилась к Лайле и, положив руку на плечо, что-то негромко сказала, отчего убитая горем девушка встрепенулась, будто обожжённая. Скорее всего, напомнила о своей смерти в Эльтароне, дав крохотную надежду на чудо. Заплаканные глаза вампирши раскалились красными углями, и, легко подняв возлюбленного на руки, она вместе с воительницей побрела к черневшему вдали лесу.
Проводив их хмурым взором, Рэксволд направился к одному из трёх высившихся среди трав бугров. Блеснувший в сумеречном свете кинжал рассёк вороное бедро — на землю брызнула тёплая кровь… Потом снова… Снова… И ещё десяток раз… Однако, несмотря на множество движений, не был вырезан ни один кусок мяса…
* * *
Войдя в мрачный ельник и немного спустившись по лесистому склону, Эрминия замедлила шаг у небольшой рытвины, едва различимой в потёмках. Здесь, в окружении высоких деревьев, вдали от посторонних глаз и осеннего ветра, вполне можно было переждать ночь — заходить глубже не имело смысла.
— Тут остановимся.
Пока северянка на ощупь собирала палки, Лайла отстранённо сидела возле Джона: больше в задумчивости, нежели в печали. Вдруг она вытащила из сапога следопыта охотничий нож и полоснула им себя по ладони.
— Что ты делаешь? — насторожилась воительница, услышав странный звук и последовавший за ним стук капель.
— Твои слова вселили в меня надежду… сейчас понимаю, что напрасную, — раздался ледяной голос в темноте. — Я не смогла разрушить планы Леонардо и подвела высшие силы. Духи никогда не смилостивятся надо мной… Но я не намерена расплачиваться счастьем за роль, которую не выбирала. Если я подобна кринтэрхам, истинным прародителям магии, а моя уникальная кровь, впитавшая в себя чары сотен существ, служит ключом к царству душ, то…
— Ты поишь его кровью? — догадалась Эрминия. — Это поможет? — она поймала пылающий красным заревом взгляд.
— Я читала труды одного учёного, который называл смерть не конечной точкой пути, а болезнью, сначала погружающей душу в сон, а затем вытягивающей её из умирающего тела. Если магия сумеет заживить раны, есть шанс пробудить душу, — отвернувшись к покойному, Лайла снова растворилась во мгле. — Мне больше неоткуда ждать чуда.
— Чуда? Больше смахивает на науку. В ней ты сильна… — расчистив землю от шишек и хвои, северянка начала складывать палки шалашом. — Тогда твои знания спасли мою шкуру от «Лотоса счастья».
— Магия намного сложнее алхимии. Даже сильнейшие заклинатели Жизни не изобрели лекарства от смерти: научились замедлять старение, но не более. Обманывать смерть
