сделано. И стулья, и лампы, как в Костнице. А у вас тут и посмотреть не на что… Скучно! – Она показательно зевнула. – Не хотите разговаривать?
Ответа по-прежнему не было.
– А я, кстати, выяснила, что не вы здесь распоряжаетесь, – сообщила девушка свою следующую мысль. – Оказывается, вы просто марионетка. Видела я вашего создателя. Если честно, ничего особенного. Я бы постеснялась, что ли, под дудку такого человека плясать.
– Хочешь поплясать?
Он появился рядом с ней так внезапно, что девушка отшатнулась. Кажется, она переборщила с провокациями.
– Я хочу выяснить, можете ли вы распоряжаться здесь сами, – сказала она, сглотнув сухим горлом.
«Я человек со свободной волей, а он – всего лишь персонаж. Значит, я лучше и сильнее его», – напомнила себе Анна. Однако все чувства говорили ей об опасности. Где-то в глубине души она сама не верила собственным словам.
– Так ты потанцуешь со мной? – снова спросил он, по скверной привычке не отвечая на заданный вопрос.
– Опять хотите свою железную обувь напялить? – обреченно поинтересовалась девушка. – Знаете, модель не совсем моя. Я предпочитаю другие фасоны.
– А ты храбрая! – Он, нависая над ней черной тенью, рассматривал свою гостью с интересом. – Боишься, но дерзишь. Нет, железные башмачки немного подождут. Я приглашаю тебя на вальс.
– Это, конечно, большая честь… Не сочтите за отказ, но я не умею, – пробормотала девушка, отступая. Ничего хорошего от таких предложений она не ждала.
– Я научу, – без каких-либо эмоций ответил он.
Господин смерти хлопнул в ладоши, и тут же Анна поняла, что ее наряд изменился. Теперь на ней было настоящее бальное платье – черное, с узким корсетом, украшенным черными жемчужинами, и широкой юбкой, ниспадающей к полу каскадами.
Приподняв край платья, девушка разглядела на ногах черные туфельки. Вполне обычные и безопасные на вид… если, конечно, не принимать во внимания высоту каблучка.
– Нравится?
Перед Анной вдруг возникло огромное зеркало, в темной глубине которого отразилась девушка. Такая, какой Анна себя раньше никогда не видела. Бледное лицо казалось удивительно красивым и загадочным, волосы были уложены в замысловатую прическу, открывая беззащитную тонкую шею, украшенную цепочкой с тремя похожими на капли застывшей черной крови камнями.
– Красиво, – признала девушка. А сама подумала, что это, наверное, как известный трюк с добрым и злым полицейским. Ее то мучают, то вот, оказывается, предоставляют всякие преференции.
Не говоря больше ни слова, Господин смерти протянул ей руку, затянутую в черную бархатную перчатку.
Ничего не оставалось, как вложить в нее свою.
Заиграла музыка. Она кружилась над залом, вовлекая в свой круговорот. Анна, сама не ожидая того, вошла в танец легко, словно и вправду умела вальсировать. И это оказалось даже приятно – несмотря на зловещего кавалера, лица которого она до сих пор толком так и не смогла разглядеть. От него пахло полынью и дымом, но не слишком сильно, не навязчиво, а лишь слегка. «Наверное, это запах погребальных костров», – подумалось девушке.
Они кружились по залу в такт музыке, все быстрее и быстрее, и девушке казалось, будто она находится в объятьях ветра.
А потом ее партнер исчез, словно растаял, и на ногах опять оказались проклятые железные башмаки. Прислонившись к стене, Анна пристально всмотрелась в подошву: вдруг она уже начала протираться? Но нет, поверхность казалась безупречно ровной, словно она не отплясывала в этих дурацких туфлях ни единой минуты. И башмаки уже начали нагреваться.
– Так и знала, что все вернется на круги своя, – пробормотала девушка, переступая ногами. Боль вернулась и с новыми силами вгрызлась в стопы. – Так я, чего доброго, и вправду танцевать научусь. Сделаю танцевальную карьеру…
* * *
Каждый видит здесь что-то свое.
Так сказала Госпожа жизни, поэтому Охотник не удивился, оказавшись в Темном лесу среди скрюченных, лишенных листьев деревьев.
Вокруг царила мертвая тишина. Ни пения птиц, ни шелеста ветра – ничего. Таково, должно быть, и есть царство смерти.
Под ногами вился легкий туман. Только не белый, а пепельно-серый, почти черный.
Теперь нужно идти вперед до самого дворца.
«Ты должен быть уверен в своей цели и не позволять сбить себя с пути. Там, где ты окажешься, нет ни направления, ни времени. Полагайся на себя и помни, что от тебя зависят другие люди», – напутствовала его Госпожа.
Сказать – легко. Труднее сделать.
Он шагнул – словно в пустоту. Почва под ногами казалась пружинящей, ненадежной. Темный лес молчал, и, хотя Охотник никого не видел, он был уверен, что за ним наблюдают, а поэтому крепче сжал свой верный лук. Даже если он не поможет против здешних тварей, с оружием все равно спокойнее.
Охотник понимал, что в таких местах, как то, где он сейчас оказался, главное – не давать волю воображению и не поддаваться страху. Только неуверенность и слабость делают человека уязвимыми. Он и не боялся. Чего бояться тому, кто фактически умер?
Лес молчал и смотрел на него с равнодушным любопытством.
Охотник прошел несколько метров, когда увидел впереди, на поваленном дереве, сидящего человека. Тот повернулся к тропинке спиной и не шевелился, словно превратился в каменную статую.
Первой мыслью было отступить с дороги, но, подумав, Охотник отверг этот путь и продолжал продвигаться вперед.
Только подойдя близко, он вдруг понял, что это за человек, и впервые испугался.
– Ты изменился, – проговорил человек, не оборачиваясь.
– Ты видел меня зеленым юнцом, отец, – тихо ответил Охотник, остановившись возле сидящего.
– Это правда. – Он вздохнул. – Много всего произошло с тех пор, как я умер.
– Я не забывал о тебе ни на один час, – сказал Охотник, глядя на профиль отца, выдававший в том настоящего сурового воина.
– И как ты жил все это время?
Он пожал плечами. Разве можно ответить на такое в двух словах?..
– Исполнял свой долг. Так, как понимал это, – сказал Охотник, подумав.
– Я беспокоился о тебе, – нахмурился отец. – Ты допустил много ошибок, но самое печальное, ты избрал неверный путь и сейчас. Я здесь, чтобы тебя предостеречь.
Отец был мудрым человеком. С течением времени Охотник лишь убеждался в этом. Но прав ли он сейчас? Точно ли перед ним его отец?
Охотник переместился вперед так, чтобы полностью видеть лицо сидящего. Каждая черточка была именно такой, какой запомнилась ему: гордый нос и высокий лоб с глубокими морщинами у переносицы, умные, слегка усталые глаза, белесый шрамик в уголке губ… Как он, оказывается, соскучился по отцу!
– В чем я ошибаюсь? Помоги мне, – попросил Охотник, присаживаясь возле отца на корточки.
Отец всегда мог разогнать самые тяжелые сомнения. По крайней мере, так было в детстве.
