еще за километр увидел лейтенант Кротов. Но он терпеливо ждал, пока вражеская техника приблизится, лишь скомандовал своим бойцам:
– На изготовку.
Машины медленно катились по холмистой местности. Они приближались, и артиллеристу удалось рассмотреть знакомый силуэт: в середине колонны в открытом люке ехал командир их группы – капитан Шубин.
– По объекту шесть не ведем огонь, повторяю команду: объект шесть не трогаем! Там находится наш разведчик.
Его приказ пошел по цепочке от человека к человеку к линии выхода из теснины, где он поставил несколько человек с гранатами для заграждения.
Постепенно небольшие силуэты превратились в стальных гигантов, грозно ощерившихся пулеметами, огромными дулами танковых пушек. Произведет такая махина выстрел и разнесет их укрытие за один раз, поэтому они не открывают огонь, не выдают себя раньше времени, ожидая, пока враг попадет в каменные тиски и не сможет орудовать смертоносными стволами.
Первая громадина вползла в узкий каменный коридор и остановилась. В переговорном устройстве раздался голос связиста:
– Герр офицер, мы здесь не пройдем.
– Всем машинам стоп! – скомандовал лейтенант Нойман. – Герр Кох.
По его приглашению Шубин вылез из танка, спустился по броне вниз. Нойман уже ждал его внизу, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он отвел его подальше, так, чтобы никто не слышал их разговора.
– Вы уверены, что это тот самый проход? Уверены? Здесь же расстояние сужается. Вы понимаете, что танки могут не пройти? Вы делали замер коридора?
– Конечно, лейтенант Нойман. – Тон у разведчика был нарочито сухим и раздраженным. – Вы что, сомневаетесь в умственных способностях абвера?! Конечно, была предварительно составлена карта и план действий. Танки пройдут через теснину, ширины прохода хватит. Да, коридор сужается, но вы же видите, еще есть расстояние до бортов!
– Просто я подумал, мне показалось. – Командир танковой роты пытался подобрать слова так, чтобы они не прозвучали подозрительно.
Шубин взмахнул руками:
– Я докажу вам, я уверен в нашем плане! Я пойду впереди танков пешком до самого конца прохода! Чтобы вы поняли, что в нашей службе никогда не допускают ошибок.
– Ну хорошо, – пробормотал Нойман и опустил глаза. А Шубин едва сдержал вздох облегчения, он никак не мог решить, в какой момент ему лучше покинуть танк. Отвесные стены не позволили бы ему вскарабкаться вверх, а его побег мгновенно вызвал бы заминку в движении танков.
Широкими шагами капитан пошел к голове колонны мимо десятка машин, которые застыли на въезде в каменные тиски. Ему показалось, что наверху раздались голоса или какие-то звуки, но разведчик даже не повернул головы, чтобы не выдать своих товарищей. Он шел сосредоточенный, с хмурым лицом, изображая недовольство осторожностью Ноймана.
То ли и вправду командир танкистов что-то заподозрил, то ли был отлично выучен в военной школе, но по его приказу вдруг из люков показались танкисты с автоматами наперевес, взяв под наблюдение весь периметр вокруг, зашевелились стволы пулеметов, выискивая цель. Танковая рота напряглась, сгруппировалась, будто зверь, почуявший опасность.
Наверху у орудия заряжающий с удивлением наблюдал, как под ним проплывают танки с торчащими во все стороны оружейными дулами разного калибра. Он не выдержал и зашептал:
– Чего это они, товарищ командир? Смотрите, как насторожились. Так и зыркают по сторонам.
Но Егор строгим взглядом остановил вопросы, ни единым словом или звуком им нельзя сейчас было выдать свое присутствие. Перед ними медленно ехали грозные машины, из щелей и люков которых смотрели лица, обычные, усталые после тяжелой дороги, серые от пыли. Но только для них это не были обычные фашисты, которых за годы войны артиллеристы видели тысячами. Это были убийцы их товарищей, поэтому у каждого рука лежала на курке оружия, на чеке гранаты или 82-мм реактивном снаряде. Им казалось, что танки целую вечность протискиваются в узкий проход, заполняя его своими литыми железными телами. Вот последняя машина втиснулась в проход, из-за нехватки пространства техника внизу под артиллеристами превратилась в плавно текущую реку из металла, пахнущую едкими парами горючего, оружейной смазкой, – реку смерти. Когда проход был заполнен до конца, передняя часть колонны уже замедлила ход в узкой части коридора. Головной танк беспомощно ткнулся бортами в каменные углы и замер, дальше проход для него был слишком маленьким. Сзади остальные машины не успели отреагировать и выстроились впритирку. Разозленный заминкой, командир роты зло выкрикнул в эфир:
– Что происходит, почему остановились?
– Господин офицер, – замялся связист в головной машине, побаиваясь произнести вслух то, что он видел в узкую щель, – здесь нет прохода для танков, места слишком мало. Стены сузились, и мы не можем пройти дальше.
– Этого не может быть! – Реакция лейтенанта была предсказуемо резкой. – Ты ошибаешься!
– Взгляните сами, герр офицер, – со сдержанным раздражением прозвучал в эфире голос штурмана танкового отделения, что первым обнаружило препятствие.
– Черт возьми, это какой-то бред. – Ворча себе под нос, Стефан Нойман начал выбираться наружу. Какой-то зудящий страх не оставлял его. И он на всякий случай приказал своим танкистам: – Готовность открыть огонь по моему приказу. К пулеметам! Приготовить автоматы.
Он не мог объяснить, что именно ему не нравится сейчас: то, что уверения о ширине проезда этого якобы фельдфебеля из абвера оказались неправдой, или неприятное ощущение, будто кто-то все время сверлит его взглядом. Только выучка сработала быстрее мыслей, он приказал сделать то, что приказывал много раз при явной или неявной опасности, – приготовиться к бою. А сам осторожно выглянул из люка, всмотрелся вперед – фигура фельдфебеля Коха спокойно двигалась к зияющему в конце ущелья небольшому проходу на ту сторону теснины.
– Стой или я стреляю! – выкрикнул он во весь голос.
Голос его отразился эхом между каменных плит, и вдруг раздался громкий посвист, а через пару секунд взорвался тугим ударом, который ухнул прямо над головой, опалил жаром и оглушил танкиста. Посыпалась каменная крошка, пыль забила горло и глаза. Лейтенант взмахнул руками, пытаясь отогнать ее, потерял равновесие от того, что земля вдруг ударила его по ногам и опрокинула. Он растерянно разинул рот, пытаясь избавиться от звенящего пульса боли в ушах и висках. С трудом разлепил ресницы и через серую каменную взвесь внезапно не увидел Коха. Там, где только что он медленно шагал, ничего не было, только облака пыли. Фельдфебель словно сквозь землю провалился. Командир роты поднялся с земли и повернулся назад, чувствуя за спиной нарастающий жар, и ахнул – крайний танк в колонне занялся словно факел от черной пробоины в башне. Из развороченного ударом снаряда отверстия с места штурмана на него смотрела обугленная, искромсанная масса, которая напоминала человека лишь тлеющими обрывками формы. Два окровавленных танкиста пытались выбраться через люк из подбитой машины, но у них ничего не получалось, потому что у одного оторвало руку, а второй ничего не видел – его лицо
