— Обидчик, нарушивший правила гимназии, будет немедленно исключен, — я прямо-таки физически чувствовал, что директор хочет получить возможность исключить Громова с Пылаевым. — Будет исключен с позором! А вашу защиту гарантирует сам князь!
Директор пытливо заглянул мне в глаза, словно приглашая заложить сейчас всех и вся.
— Это лишнее! — не сдержавшись, я ответил резче, чем следовало. — При всем уважении, Яков Иванович…
На язык так и просилась фраза: «Не надо впутывать меня в свои интриги!» или что подоходчивей, но я сдержался.
— При всем моем уважении, Яков Иванович, — я очень сильно надеялся, что мой голос не даст петуха, — слово гимназиста мало чем уступает слову дворянина. И я своё слово уже сказал.
Выдав эту речь, я мысленно себе похлопал — получилось, на удивление, складно.
— Сильное заявление, — директор внимательно посмотрел на меня и покосился на классного.
Тот пожал плечами, будто говоря: «А я предупреждал!».
— Конечно, Яков Иванович, — классный поднялся, одернул пиджак и посмотрел на нас. — Судари, повторяйте заданные вчера наставления и распорядок дня, вернусь, проверю.
Я послушно раскрыл блокнот и сделал вид, что перечитываю наставление по поведению в княжеской гимназии.
— Ах да, — директор остановился практически в дверях класса, — после уроков Громов, Пылаев и Иванов ко мне в кабинет.
Мда… всё-таки не пронесло.
Глава 16
Интерлюдия. Разговор в коридоре
— Что скажешь, Демид? — директор гимназии небрежно крутанул трость, создавая полог тишины. — Когда это они успели договориться между собой?
— Перед завтраком, Яков Иванович, — немного подумав ответил учитель. — После зарядки, форточник повел всех в фехтовальный зал, а оттуда направился в столовую.
— Один?
— Нет, взял с собой Мирона.
— Подкатывали к Зинаиде? — усмехнулся директор.
— Нужно отдать форточнику должное, переговоры он провел более, чем успешно. Договорился об усиленном питании для своей пятёрки в обмен на помощь по кухне. Причем сразу же обозначил, что картошку чистить они не будут.
— Почему? — заинтересовался директор.
— Аргументировал нехваткой времени. А вот тяжести таскать — это пожалуйста!
— Интересно, — хмыкнул Яков Иванович. — Что-то быстро они сообразили. Может подсказал кто?
— Точно нет, — покачал головой учитель. — Ни у кого из гимназистов нет доступа к внутренним заданиям гимназии. Сам догадался.
— Не сами, а сам? — Яков Иванович не зря занимал пост директора княжеской гимназии. Намёки и недосказанности он ловил буквально на лету.
— Да, я считаю, что это заслуга форточника. Он серьезней остальных, у него живой ум, и… присутствует… как бы это сказать…
— Житейская смекалка? — подсказал директор.
— Точно, — Демид Иванович щелкнул пальцами и благодарно кивнул, — она самая.
— К Агапычу он уже подходил?
— Нет, зато пятерка Громова уже дала взятку Игнату, чтобы он закрыл глаза на произошедшее ночью, а Филипп Крудау без возражений отдал десять процентов со ставок.
— Ну хорошо, хорошо, — довольно кивнул директор, — веди учёт, Демид, и не забывай про баллы и личные дела.
— Что насчёт Громова, Яков Иванович?
— Пока наблюдай, — немного подумав, ответил директор. — По-быстрому комбинацию разыграть не вышло, значит, будем собирать папочку. Старший Громов у многих в княжестве как кость в горле стоит, а Дмитро, думаю, ещё не раз подставится.
— Тоже так думаю, — согласился учитель, — слишком заносчивый и самоуверенный.
— Знаешь что, Демид, — Яков Иванович поправил свои очки, — попробуй ещё раз карту дуэли на сословном неравенстве разыграть. А если не выйдет, организуй нарушение правил гимназии. В следующем месяце князь Ближний круг созывает, нужно прийти туда во всеоружии.
— Понял, Яков Иванович, — коротко кивнул учитель. — Если и тут не выйдет, то практику им пораньше организую.
— Почему может не выйти? — нахмурился директор.
— Ги’Дэрека, — Демид Иванович задумчиво пожевал губы, — осторожный больно.
— Практика так практика, — разрешил Яков Иванович. — Пусть поиграют в землевладельцев.
Сочтя разговор законченным, директор гимназии крутанул тростью, и полог тишины развеялся.
Классная комната
Отсутствовал наш классный недолго — чуть больше минуты.
О чём они беседовали с директором я не знал, но всей душой чуял какую-то подставу. Уж слишком грубо действовал директор, пытаясь выбить из меня показания против Громова.
Ещё и после уроков к нему в кабинет тащиться… К нему и к Ольге… Класс.
Но это ладно, главное, чтобы нас втроем не отправили на какое-нибудь наказание, типа мытья полов.
Дворяне сто процентов начнут воротить нос, а я ведь могу и не сдержаться…
Додумать мысль не дал вернувшийся в класс учитель.
Зашел, невозмутимо прошел к своему столу, уселся за него и раскрыл классный журнал.
— Первый отвечать пойдет…
— Демид Иванович! — мою поднятую руку, классный не заметил, увлечённо выбирая первого претендента на устный ответ.
— Ты что-то хотел, Михаил? — в глазах учителя мелькнуло недовольство.
— Да, Демид Иванович, я хочу обратиться к классу.
Классный посмотрел на меня долгим внимательным взглядом и разрешающе кивнул.
Я поднялся со своего места, оправил мундир, неосознанно копируя жест Демида Ивановича, и вышел к доске.
— Уважаемые одноклассники, — я твердо посмотрел в глаза каждому из ребят, включая северян, Громова, Пылаева и даже Меньшова. — Я в этом мире второй день и ещё плохо ориентируюсь в местных традициях и гласных и негласных правилах поведения.
Сделав небольшую паузу, я посмотрел на Ги'Дэрека.
— В связи с этим, приношу свои извинения, если волей или неволей кого-то оскорбил или обидел. Но! Прошу не считать мои слова проявлением слабости. Это элементарная вежливость и не более того.
Я обвел класс взглядом, стараясь понять, донёс ли я мысль.
В моём мире доброта, отчего-то, считается признаком слабости. И этот мир, уверен, не исключение.
