на углу. И вот это было главной проблемой. Что же делать-то, а?
Перебирая в памяти обстоятельства, места и слова, я медленно записывала их в столбик на листе оберточной бумаги, который обнаружила на кухне. А потом встала, чтобы вскипятить чайник, оглянулась на стол и рассмеялась. Интересно, если я не справлюсь с заданием… и из-за этого умру, что подумает хозяйка квартиры об этих записях? Может, стоит добить атмосферу скотчем? Как сделала это Лейла?
Пожалуй, надо потом выяснить, зачем она это сделала. Чем дальше мы с девочками разбирали ее записи, тем яснее понимали, что в них не было ничего случайного. Значит, и красный скотч был тоже зачем-то. Одно из обстоятельств для расшифровки.
И тут я вспомнила.
И на радостях так резко поставила чашку с кипятком на стол, что обожгла палец и плеснула водой на свои записи. Но это было уже не важно. Важным было совсем другое. Взгляд Сашиной соседки. Когда я приехала, она смотрела на меня так злобно, как будто… узнала. Как будто раньше мы уже виделись и она успела составить полное впечатление о моем моральном облике и душевных качествах.
На следующий день, удостоверившись, что Сашка ушел на работу, я выдохнула и пошла «на дело». Надо было проникнуть в его подъезд и изучить привычки соседей на близкой дистанции. Три цифры на домофоне были отполированы и блестели настолько ярче, чем остальные, что номер доступа я подобрала с первого раза. Остальное – дело техники. Спрятаться на балконе за мусоропроводом и наблюдать, наблюдать, наблюдать…
– Бинго, – пробормотала я два дня спустя, глядя сквозь грязное балконное стекло на лестницу. Соседка Саши выносила мусорное ведро в одно и то же время. Вечером. Около восьми. И не закрывала за собой дверь квартиры. Которая от мусоропровода была не видна. Старуха всегда долго возилась, аккуратно сгружая пакет в черную железную «пасть», а потом надевала перчатку на одну руку и брезгливо поднимала с пола обертки от конфет, огрызки и шкурки, рассыпанные «паршивцами, которые за собой нормально убираться не обучены». Эта тирада была слышна даже на балконе.
На следующий день, тридцатого числа, одна Яна заканчивала сборы в Таганроге, грузила чемодан в такси и ехала в аэропорт, а вторая Яна – в смысле, я – лежала на диване съемной квартиры, закинув ногу на его спинку и подложив сложенные руки под затылок, и пыталась думать «о вечном». Как там дела у девчонок. Или как поживает… Сид, например. Пару дней перед зачетом я почти не вспоминала о нем, а тут снова накатило. Как он смеялся и смотрел, прищурившись. Как мы болтали и пили кофе. Как он держал меня под руку… Нет, нет, не настолько уж я по нему и скучала. Просто пыталась думать о чем-то приятном, а не только о «великом мусорном походе», который предстоял вечером.
Сначала я дождалась Сашку с работы. Следила из окна, как он медленно прошагал через двор к подъезду.
Потом зашел в дом.
Пауза. Досчитать до десяти, медленно выдохнуть, и…
Я пошла в прихожую обуваться.
Тщательно – почему-то мне казалось это очень важным, я трижды проверила узлы – завязала шнурки на ботинках.
Посмотрела на себя в зеркало. Потерла бледные щеки. Оставила ключ на тумбочке и вышла, захлопнув дверь.
Во дворе никого не было. Только галдела компания молодежи в его дальнем конце, под фонарями, а рядом со мной сидела на заборе ворона и деловито поглядывала по сторонам. Накрапывал мелкий дождик. Я свернула сумку и аккуратно засунула ее под скамейку. Ворона склонила голову и подозрительно посмотрела на меня одним глазом.
– Тшш, – сказала я ей. – Не выдавай меня, ладно?
– Карр, – ответила ворона, важно кивнув. Мол, хорошо, не выдам. А что ты задумала?
– Я замышляю шалость, – сообщила я специальным «секретным» голосом. – Сейчас посижу тут немного на скамейке, отморожу страх и пойду. Можешь за меня болеть, кстати.
В ответ ворона повернулась ко мне хвостом.
Ну и ладно.
Страх, кстати, отмораживаться не хотел. В районе солнечного сплетения мелко и противно что-то дрожало. Как будто внутри меня протянулась струна и ее все время что-то задевало. Голоса людей и машин. Свет в окнах. Шум дождя.
Я сидела на скамейке, покачивая сцепленными ногами туда-обратно.
Тем временем сердце пыталось уйти в пятки.
Предательски.
– Ладно, – прошептала я, встала и решительно пошла к Сашкиному подъезду. Всего один раз споткнулась по дороге, но кто знает, чего мне стоило не развернуться и не побежать прочь куда глаза глядят.
Сейчас я чувствовала себя персонажем из романа Кинга «11/22/63», героем, который пытался обмануть ход истории, а та сопротивлялась. Всячески. Фатально. Я фактически кожей ощущала напряжение, разливающееся в воздухе. Раньше такого не было… А теперь с каждым шагом, который приближал меня к цели, становилось все страшнее. Действительность стала похожа на сон – из тех, где ты пытаешься убежать, но никак не можешь, и вместо того, чтобы двигаться, барахтаешься в каком-то невидимом киселе.
Тело словно потеряло автопилот.
Каждый шаг требовал волевого усилия. Сознательной концентрации.
Над головой прокатился тихий гром. Далекий и еле слышный… но он неожиданно придал мне сил. Сашка проснется, выйдет на балкон, увидит молнию и вспомнит обо мне. Все будет хорошо. Осталось чуть-чуть.
Навстречу мне из подъезда вышел Сашин сосед и направился в сторону магазина. Значит, какое-то время его в квартире не будет… Отлично!
Я взбежала по лестнице и замерла между третьим и четвертым этажами, успокаивая дыхание.
Ну же.
Где ты.
Выходи давай.
Самое время вынести мусор.
Ау.
На площадке сверху скрипнула дверь. Послышались шаги.
Я закусила губу и отступила вниз, чтобы потом сделать вид, будто – трам-пам-пам! – просто иду навстречу.
Точнее, спешу.
Быстро-быстро.
Изо всех сил.
Я налетела на соседку Саши, толкнула ее плечом, полоснула зажатыми в кулаке маникюрными ножницами по мусорному пакету и охнула:
– Извините!
Между прочим, вполне искренне.
Мусор выдержал небольшую театральную паузу, а потом художественно вывалился нам под ноги.
– Извините! – еще раз пискнула я и побежала вверх по лестнице, а в спину мне неслось: «Ах ты паршивка! А ну, вернись! Кто за тобой убирать должен, я что ль? Свинья!»
Расчет оказался верным.
Вместо того чтобы гнаться за мной, чистолюбивая соседка осталась внизу, ликвидировать следы происшествия. Значит, у меня было несколько минут, чтобы…
Осторожно проскользнуть в квартиру.
Пройти по темному коридору, не разуваясь.
Щелкнуть выключателем.
Открыть дверь в ванную.
Упереться взглядом в зеркало.
Старое, в узорчатой металлической раме.
Такое и вправду наделает грохоту, если упадет!
