добраться домой целыми.
Садимся, пристегиваемся, но с места не трогаемся. Поворачиваю голову влево, Илья сидит вполоборота и смотрит на меня. Затем протягивает руку в примирительном жесте.
— Мир? — снова молчу, рассматривая мужскую ладонь с аккуратными длинными пальцами.
— Лесь, руку давай. И завязывай со своими обидками. — хватает мою ладонь, легонько сжимая. Заводит двигатель и плавно сдает назад, выезжая со стоянки.
— Я не в обиде.
— Ага. Я заметил. Молчишь всю дорогу.
— Это не значит, что я в обиде. Я без понятия что говорить. Не получается у нас спокойно разговаривать.
— Научимся. — подмигивает мне, набирая скорость, мчит по прямой.
Через полчаса мы действительно уже ехали по улочкам небольшого провинциального городка. Остановились у кафешки, стилизованной под огромную русскую избу с плетеной изгородью, где пообедали борщ из печи в глиняных горшочках. После вкусного обеда обстановка немного разрядилась. Вот что значит сытый человек — добрый человек.
Через какое-то время меня начало клонить в сон, засыпала и резко просыпалась от неконтролируемого падения головы вперед. Пару раз я даже чувствовала, как Илья предотвращал эти падения, придерживая ладонью мой лоб. Становилось неловко, и, возможно, в другой ситуации, я бы смущалась, но в тот момент сон был сильнее.
Проснулась, от странной тишины неработающего двигателя и отсутствия движения. Прогоняя сонный морок, приподнимаюсь опираясь на локти. Поначалу не поняла, что меня больше смутило пробка из машин на трассе или то, что спинка моего сидения была максимально в горизонтальном положении, и я практически лежала, укрытая мужской ветровкой. Спать в таком положении было, конечно, намного комфортнее, но то что этот комфорт для меня создал Илья… Осознание этого немного смутило, щеки заалели. Села, приглаживая растрепавшиеся волосы, пыталась разобраться, как привести спинку в прежнее положение.
Очень явное ощущение мужского парфюма заставило замереть. Илья наклонился, уверенно протянул руку, будто невзначай касаясь моих ребер, и плавно привел спинку в вертикально положение. Еще чуть-чуть и кончик моего носа коснется его щеки.
— Так удобно?
— Мхм. — киваю и дышу через раз.
Нахожу в двери бутылку с водой и жадно глотаю. Утолив жажду и остудив состояние до более-менее привычного решаюсь спросить:
— Почему мы стоим? Что-то случилось?
— Ремонт дороги случился. — взъерошивает руками волосы. — Уже третий по счету реверсивный светофор. Пока ты спала. — буровит меня взглядом. — А знаешь что…
Резко выкручивает руль, делает маневры назад-вперед и выезжает на встречную полосу по движению. И мы едем в обратном направлении. Не успеваю ничего спросить, как Илья сам объясняет свои действия:
— Мы так до ночи плестись будем, я знаю тут объездную. Через деревеньку одну.
Спустя минут десять мы трясемся по грунтовке и, действительно, вскоре едем через деревушку. Рассматриваю обветшалые домики с деревянными палисадниками, бегающих детей, гусей и коров, идущих вдоль улицы. Засмотревшись, не сразу уловила куда мы едем, но явно не в сторону трассы. Дома почти закончились, а судя по виднеющейся полоске деревьев, мы едем к реке или водоему.
— Ты точно знаешь дорогу? — стараюсь погасить волнение в голосе, но выходит как всегда плохо.
— Точно. — уверенно отвечает. — Не бои́сь, Лесь, в лесу тебя не оставлю. — смеется.
А мне вот совсем не до смеха. Вечереет, на телефоне то и дело не ловит связь.
— Мне в кустики, нужду справить. По-маленькому. — заливисто смеется, вводя меня в ступор. — Шучу я. Расслабься. Место одно хочу показать. — паркует машину под большим раскидистым деревом и глушит двигатель.
Глава 22 — Контроль потерян
Вспомнил, как когда-то в студенчестве отдыхали с палатками в этой деревушке. Красивое место. И реально ведь, хочется этой буке показать. Снова на романтику потянуло. Улыбаюсь, выхожу из тачки, разглядываю знакомое и в то же время незнакомое местечко.
Обрыв уже не такой крутой, зеленее стало. Старое дерево. На толстой свисающей ветке раньше была привязана тарзанка с палкой, теперь вместо неё болтается огромная автомобильная шина. И лавочка на том же месте, точнее, два пенька, вкопанных в землю — единственное, что он неё осталось.
Леся осторожно выходит из машины, оглядываясь вокруг, подходит ближе.
— Красиво. — смотрит на противоположный берег, где небо начинает полыхать яркими красками заката.
— Откуда ты знаешь про это место? — оборачивается.
— Были времена. У одногруппника бабка жила в этой деревне, несколько раз выезжали сюда отдыхать. Тут вот лавочка была. — киваю в сторону двух пеньков. — Там у нас лагерь палаточный был, на том мостке мы купались, мыли посуду. — ностальгия охватила и возникло желание приехать сюда, как будет теплее. Женька взять и Лесю. Хотя… Женьку, наверное, нельзя еще такие вылазки.
— Нравится? Как смотришь на то, чтобы приехать сюда отдохнуть?
— Эээ… не знаю… можно, наверное.
— Любишь отдых с комфортом?
— Да нет. Я люблю природу, костры, шашлыки… просто я удивлена, что ты…
— Думала я сугубо городской человек? — играю бровями. — Не хочешь спуститься вниз, проверить водичку?
— Нет, спасибо, плавать я сегодня не настроена. — улыбается.
По протоптанной дорожке спускаюсь к реке, делаю пару шагов по деревянному мостку, присаживаюсь погружая руку в прохладную воду. Делаю пару всплесков по водной глади, украдкой наблюдая за девчонкой, стоящей на холме под деревом. Красивая. Однозначно, в какой-то выходной нужно выбраться сюда с ночевкой, желательно в одной палатке. С ней. Снова в обнимку, как сегодняшним утром. Нет. Лучше с приятным продолжением.
Черт! Хочу её! До треска в штанах хочу. С досадой ударяю по воде. Отряхиваюсь. Девчонка машет мне рукой. Встаю и иду вверх, под ногами в зеленой траве взглядом натыкаюсь на желтые одуванчики. Срываю один с длинным стеблем. Подойдя, молча протягиваю ей цветок, принимает. Смущаясь крутит стебелёк пальцами, опустив глаза. Ну чего ж ты такая милая, когда смущаешься? Поднимает свои глазки, в них оранжево-розовый закат, уголки губ приподнимаются в игривой полуулыбке. Залипаю на этих губах, хочется наброситься на неё и сожрать. Терпение. Терпение. Даю себе мысленную команду, сам же обхожу девчонку, встаю за её спиной. Тонкий аромат дурманит, притягиваю к себе, крепко обвиваю руками, утопая носом за её ушком. Слабо брыкается.
— Ч-ш-ш… — шепчу, ведя носом по её волосам.
Дышу как подбитый, сердце громко ухает, и голова не соображает. Руки в пределах дозволенного блуждают по её теплому телу, она вырывается, сжимаю крепче.
— Всё хорошо. — говорю то ли ей, то ли себе. В паху болезненно и горячо. Что я творю? А она? Ну не маленькая же, брыкаться.
— Ты чего такая пугливая, м? — касаюсь губами её затылка. Чувствую, как кожу её рук покрывают мурашки. Прохожусь ладонями по девичьим плечам, губами легонько касаюсь кромки ушка, и снова
