искоса поглядывал на короля, он не безосновательно считал, что он последняя надежда всех окрестных земель на спасение. Обида теплилась в нём, но сейчас, сейчас он был в центре представления, его скрипка играла соло, и все слушали его. То, что все, даже гордый и упрямый король, признали его важность, тешило его самолюбие. Да, быть может ему уместнее было бы думать о битве с колдуном, о том, что он может противопоставить его мощи, но нет. Он хотел насладиться своей важностью. В добавок ко всему у него не было козырей, поэтому планировать что-либо он считал глупым, полагаясь на судьбу и благосклонность её хранительницы. Он понимал, что если это околобожественное существо ему откажет, то все его дальнейшие старания будут лишь предсмертной агонией, выпотрошенной, но ещё живой, рыбёшки на сковороде.
Ренестон, как всегда серьёзен и внимателен, то и дело бросал свой взор по сторонам, пытаясь высмотреть что-то во мраке ночи. Его рука была наготове, он в любой момент был готов обнажить меч, лишь проскользнёт малейший намёк на опасность. Он не планировал великих тактических ходов, в отличии от двоих предыдущих, и дело не в том, что он не мог, он мог, но ему это было не нужно. Сейчас ему не нужно было принимать решений, быть может в будущем ему придётся это делать, но не сейчас. В данный момент он был готов в бросится на врага, выполнить приказ, и помочь мудрым советом. Он был бесстрашным воином, это понимал каждый, единожды взглянув на бородача. Единственным его страхом, известным лишь ему, было одиночество. Он боялся потерять сою семью, своего вождя, свой смысл.
Голова Маши была заполнена печалью, она пыталась вымолить прощенья у того, кого обрекла на муки. Она взывала к нему, надеясь, что он слышит её мысли, что вот сейчас в её голове прозвучит его голос, который скажет три таких нужных ей слова: «я тебя прощаю». Это всё чего она хотела в этот момент. Она вспомнила тот злосчастный день, когда увидела своего суженного в сарае, верхом на не очень симпатичной, распутной девке, имя которой давно стёрлось в её памяти. Она вспомнила налетевший поток ветра, уложивший её волосы так как ему захотелось. То как она перестала слышать, ветер, пение птиц, слова, которые раскаивающимся голосом пытался донести до неё Степан. Всё это заглушал стук её сердца, сумасшедше колотившегося в груди. Оно словно огромный барабан, луной било ей по ушам. Она вспомнила как горячие слёзы хлынули с её глаз и она, закричав, вонзила свой взгляд в неверного. Да, она хотела бы вернуть этот день что бы всё изменить, но даже сейчас, вспоминая эту картину, её сердце просилось наружу. Поэтому, даже если бы невиданная сила вернула её в прошлое, то исход вряд ли бы изменился.
Михаил замыкал эту пятёрку, он шёл сзади борясь со своим чувством голода. Он был готов сейчас же впиться зубами в короля, или в его верного воина, в надежде оторвать кусок сочного мяса. Чародеи не вызывали у него ни каких эмоций, то что сидело в глубине парня, по каким-то своим причинам, не считало магов съедобными. Машка, ранее рассматривалась ним как изысканное блюдо, но сейчас он не мог даже представить, что причинит ей какой-то вред. Она пробуждала в нём тёплые чувства, и он удивился этому, глядя на неё, ему казалось, что у него ускорялось сердцебиение, но увы, оно молчало. Он сунул руку в карман, пытаясь найти там, заранее приготовленную, самокрутку, но пальцы нащупал тонкую материю, сложенную в несколько раз.
– Флаг. – сказал он так тихо, что слово его осталось незамеченным. Ему вспомнилась сцена, зрители, его друзья и их улыбки. Вспоминая их ему становилось легче и он, закурив, вспомнил последнее выступление, всё до последней мелочи.
За полночь, они добрались до очень странного места. Перед ними расположилась поверхность, ровная как стол. На этой, цельной, каменной равнине не было ничего, ни холмов, ни впадин, никакой растительности, даже мох не нашёл, здесь, себе места. Луна, вынырнув из-за облаков, осветила округу. Путники чувствовали себя неловко, им казалось словно они попали на, огромных размеров, тарелку, и пустота вокруг лишь добавляла мрачных мыслей. Они шли вперёд, позади остался шум ночной природы и даже лай ночных псов не доносился сюда. Воздух стал тяжёлым и вязким, дышать становилось мучительно сложно. Маша попыталась что-то сказать, она открыла рот, пошевелила губами, но все звуки, которые она хотела издать, были поглощены этим воздухом. Девушка повторила попытку, это увидел Ренестон и открыл рот. Его губы зашевелились, но тишина не была нарушена. Он постучал по плечу Алексия после чего, безуспешно, попытался закричать. Ливадий, вырвавшийся вперёд, с тех самых пор как они ступили на каменное поле, повернулся и поднёс палец к губам, давая понять, что не нужно нарушать тишину здешних мест. Он кивнул, указывая на землю, и путники, опустив глаза, не увидели свои тени. Теперь в округе была полнейшая пустота, и лишь эти пятеро нарушали её своим присутствием.
Ливадий, жестами, попросил всех сесть на землю и закрыть глаза. Все следовали его указанию, но только они сомкнули веки, как ощутили на себе всю силу этого, богом забытого, места. Лишь Мария погрузилась во тьму, тут же её лёгкие перестали её слушать, она изо всех сил пыталась набрать в них воздух, но они словно окаменели. Машка открыла глаза и не увидела в округе никого, попыталась закричать, вскочила на ноги и побежала, ступни беззвучно касались камня, страх сжимал ей грудь, но вдруг резкий поток воздуха ударил ей в лицо, и она сделала долгожданный вдох. Алексий с пол минуты не ощущал ничего и даже успел слегка разочароваться. Вдруг ужасная боль сковала его руки. Казалось их выкручивают с помощью огромных тисков, и он тут же открыл глаза. Его конечности повергли в ужас, они уменьшились в несколько раз. Его некогда длинные, музыкальные пальцы, превратились в небольшие толстенькие крючки. Как только боль перекинулась на ноги, короли упал на спину и хаотично гребя конечностями пополз назад. Через несколько минут таких мучений боль утихла, Алексий взглянул на, нормального размера руки, закрыл глаза, пытаясь перевести дух. Ренестон сидел неподвижно, ожидая сам не пойми, чего. Как вдруг услышал, тихий, молящий о помощи, голос. Природа этих видений была не понятна, но было ясно, тот кто их насылает, хорошо знает слабости путников. Машку испугать не составило труда. Что бы подобраться к Алексию, эта сила выбрала то, что не
