что он рядом, пусть мы по большей части молчали и даже не думали прикасаться друг к другу, но, Максим, был рядом.
— Хорошо, я тебя поняла. Миша, наверное, расстроится. Ты уже уложил его? — стараюсь, чтобы мой голос звучал безразлично.
— А ты, Яна, ты расстроишься — смотрит на меня совершенно обезумевшим взглядом.
— Ты нужен сыну — шепчу я.
— А тебе? Нужен я тебе? — не унимается он.
— Между нами слишком много боли, Максим
— Но мы же можем постараться перекрыть эту боль счастливыми днями, ведь можем?! — он начинает меня целовать, а я отвечаю ему. Его руки везде, губы везде. На мне узкие джинсы с высокой талией и футболка, я точно не готовилась к сексу. Он стягивает с меня футболку, отбрасывает в сторону бюстгальтер, берет в рот один сосок, а второй мнет рукой. Я откидываю назад голову, слишком острые для меня ощущения, слишком давно я не была с мужчиной.
— Это просто гормоны — подставляю под его поцелуи шею — мы просто потрахаемся и все.
— Как скажешь. Зачем ты надела эти чертовы джинсы — Максима трясет, он не может справиться с пуговицей.
— Раздевайся, я сама сниму джинсы — еле стягиваю с себя эти джинсы, на щиколотках она застряли, но Максима это не останавливает, он толкает меня к столу, давит на спину, чтобы я прогнулась и входит резким толчком, я чувствую небольшую боль и жжение, но это быстро проходит и на смену неприятным ощущениям приходят совершенно другие, уже забытые мной ощущения, когда Максим входит в меня быстрыми толчками, а внизу живота затягивается узел, он кончает в меня долго, я чувствую как выплескивается в меня его семя. Нам мало обоим, я сажусь перед ним на колени и начинаю делать ему минет, мы слишком изголодались друг по другу. Мы еще долго занимаемся с ним любовью по-разному, в основном наказывая друг друга. А утром я просыпаюсь в постели одна. Максим уехал, наверное, это к лучшему, после произошедшего я должна прийти в себя.
Иду на кухню и вижу большой конверт на столе. Открываю его, там свидетельство о рождении Миши. Орлов Михаил Максимович и мои паспорта российский и загранпаспорт на имя Широковой Яны Эдуардовны, еще документы на мои квартиры и ключи от них. Когда он все это успел сделать? Еще лежит письмо, которое, я не решаюсь читать. Смалодушничала и отложила его письмо в сторону.
После его отъезда прошел месяц, он звонит каждый день, чтобы увидеть сына, каждый раз из офиса. Мы не поднимаем с ним тему «нас», как и не говорим о том конверте, который он оставил. Миша стал плохо засыпать, но я об этом не говорю Максиму. Никаких посторонних разговоров, только по делу.
* * *
— Эльвира, ты можешь ко мне приехать — звоню подруги, она ни о чем не спрашивает, только говорит, что будет через час.
Я все-таки прочитала его письмо, поэтому сейчас я сижу и плачу.
«Яна, я даже не знаю, как просить прощения у тебя. За все, что ты пережила. За то, что я так сильно подвел тебя и нашего сына. Но я не могу быть рядом с тобой не мужчиной, а просто отцом твоего сына. Я люблю тебя, Яна. Сегодня ночью мы с тобой не трахались, я любил тебя, как и каждую нашу ночь. Я очень виноват перед тобой, я уже наказан тем, что пропустил год жизни сына и еще много времени пропущу, если ты так решишь. Я приму любое твое решение. Я возвращаю тебе твое имя и твой дом.»
Эльвира приезжает ко мне, когда слез уже не остается, но когда я начинаю ей рассказывать о том, что мне очень тяжело без него, что моя душа и сердце болит, слезы текут с новой силой.
— А еще, я, кажется, беременна — шмыгаю носом.
32
Миша ведет себя необычайно тихо, как будто чувствует, что мы летим к папе. Важнее быть счастливой или правой. У каждого человека свой ответ на этот вопрос. Я выбрала быть счастливой рядом с любимым мужчиной и отцом моих детей. Беременность подтвердилась. Увольнение и сборы заняли еще две недели. Мы прилетели с сыном в Москву, но мне не хотелось просто заявляться к Максиму. Он звонил мне все время, а я ему писала, что мы уехали с Эльвирой отдыхать на пару дней.
Собрала сына, вызвала такси и поехала в деревню под Тверью, к родителям Максима. Это так странно, но они поняли все без слов, стоило нам с Мишей появиться у них на пороге. Мама Максима расплакалась, обняла нас с Мишей и сказала: «Как же долго я вас ждала». Сын сначала не шел к деду на руки, но стоило ему показать корову, а затем и лошадь, больше он не хотел уходить от деда. Родители Максима не смотря на возраст, выглядели очень хорошо. Полные жизни, Анастасия Дмитриевна все время суетилась, не задавала мне никаких вопросов, почему Максим не приехал, за это я ей очень благодарна. А Виктор Петрович не спускал с рук Мишу.
— Максим звонит — смотрит на меня Анастасия Дмитриевна.
— Так ответьте ему и скажите, что мы его ждем — улыбаюсь ей.
— Максим, сынок, что же ты не предупредил?! — начинает Анастасия Дмитриевна — мы бы хоть подготовились к приезду внука, ну получишь ты у меня. Ну чего ты кричишь, сынок, я не глухая. Что значит какой внук?! У тебя разве не один сын? Мишка наш, вон на руках у деда сидит, суп ест. Да кто же так шутит? Совсем с ума сошел в своей Москве. Мы тебя ждем. Да, и Яна тоже здесь, привет тебе передает.
— Ну что он там? — спрашивает у жены Виктор Петрович
— Да как с ума сошел, ей богу! Не может быть, не может быть.
Максим влетает в дом спустя три часа, после звонка матери. Смотри только на меня, не разуваясь подходит ко мне и крепко обнимает.
— Ты что делаешь, сынок? Яна полы ведь везде перемыла, ноябрь, грязи мне натащил — ругает его Анастасия Дмитриевна.
— Мишка не спит без тебя — пищу в его объятиях.
— Ты из-за сына? Из-за Мишки вернулась, Ян? — смотрит мне в глаза, я слышу, как Виктор Петрович говорит:
— Пойдем мать, телевизор посмотрит и они тактично оставляют нас наедине.
— Нет — отрицательно качаю головой — я вернулась, чтобы остаться с тобой и нашими детьми. Не могу
