мама! – поднимаюсь на ноги, и стул за моей спиной с противным скрипом отъезжает назад. – Ой, как помогла! Теперь не знаю, как разгрести твою помощь…
Разворачиваюсь на пятках и торопливым шагом устремляюсь наверх, в свою комнату. Мама что-то говорит мне вслед, но я не реагирую. Продолжить диалог придется позже, сейчас я слишком взвинчена и зла.
Плюхаюсь на кровать и прячу лицо в подушку. Пробую представить себя на месте Тимура: папа только-только умер, а мама привела в дом чужого мужика с ребенком. Внутри все сжимается от обиды и непонимания. Гадко. Как же Анвар Эльдарович мог так поступить с собственным сыном?
Я не собираюсь оправдывать Тимура, но все же не могу не признать, что в свете последних новостей его поведение кажется… Более понятным, что ли. Вполне объяснимая неприязнь к моей матери автоматически перескочила на меня и под давлением неблагоприятных обстоятельств трансформировалась в жгучую ненависть.
Тут все просто. Как дважды два – четыре.
Однако причины, по которым Алаев допустил наш поцелуй на посвящении, до сих пор остаются для меня загадкой. Этот случай никак не встает в цепочку логических, вытекающих друг из друг событий, оставаясь чужеродным элементом. Зачем ему это? Ну не ради удовольствия же в самом деле! Уверена, Тимуру и без меня есть, с кем целоваться.
Так и не найдя ответа на мучающий меня вопрос, я бреду к шкафу и принимаюсь перебирать вещи. Выкладываю на кровать нужные, а затем наполняю ими небольшой пластиковый чемодан. На выходных я улетаю в родной город. Мой друг детства, Темка Соколов, уходит в армию, и я решила поехать на проводы. Попрощаться, старых знакомых повидать. Надеюсь, у меня получится отвлечься от навязчивых мыслей и хотя бы на время забыть о том, что моя жизнь в Москве – то еще цирковое шоу.
Глава 29
Лера
– Ты уверена, что хочешь пойти? – Никита косится на меня с сомнением.
– Конечно! Почему нет? Я никогда не была на гонках.
– Это не просто гонки, Лер, – посылает мне многозначительный взгляд. – Там все… Как бы лучше объяснить?
– Нелегально? – догадываюсь я.
– Скорее, полулегально, – он задумчиво почесывает подбородок. – Менты будут, но только на Воробьевых. Дальше – без них.
– Дальше? – хмурюсь я.
– Ну да. Ты же знаешь, что гонки на самих Воробьевых давно запрещены? Теперь это просто место встречи. Поздороваться, почилить, кальян покурить.
– А где тогда проходит сама гонка? – во мне просыпается живой интерес.
– Никто не знает, – усмехается. – Организаторы до последнего держат это в секрете.
– Ого…
Кто бы мог подумать, что уличные покатушки сопровождаются такой интригой.
– Ну а девушки там бывают? – помолчав, спрашиваю я.
– Само собой. Стритрейсинг и девушки – понятия неразделимые.
Никита вроде бы говорит на полном серьез, но лукавая ухмылка, появившаяся на его губах, слегка настораживает.
– Я с тобой, – говорю решительно. – Во сколько заедешь?
– Часов в одиннадцать. Раньше там нечего делать.
– Хорошо, – засовываю в сумку телефон и, застегнув ее, порываюсь подняться на ноги.
– Эй, ты куда? – Никита легонько дергает меня за локоть, вынуждая вновь приземлиться рядом с ним.
– Домой, – улыбаюсь. – За мной Борис уже приехал. На парковке ждет.
– Зачем тебе водитель, Лер? – Никита цепляет кончик моего носа своим. – Давай я тебя буду возить?
– У нас с тобой расписание не совпадает, – посмеиваюсь.
– Ну и что? – его ладонь зарывается мне под волосы и нежно поглаживает шею. – Я буду тебя ждать.
– А когда у тебя пар больше? – приподнимаю брови. – Лично я ждать не хочу.
– Хамка, – бросает беззлобно. – И как с тобой договариваться?
– Никак, – чмокаю его в нос. – Ну все, пока. Я побежала.
– Стоять, – снова удерживает меня за руку.
– Ну что еще? – округляю глаза.
– Что еще, – передразнивает мой тон. – Хватит дурочкой прикидываться, Лер. Целуй нормально.
Мне нравится его дразнить. Оставаясь в зоне легкой недоступности, легко поддерживать мужской интерес. В этом я еще в школе убедилась.
Медленно приближаю свое лицо к Никитиному и осторожно касаюсь его губ. Маню, но не спешу сдаваться. Испытываю его терпение. Парня хватает ровно на две секунды. А затем он обхватывает рукой мой затылок и с жадностью впивается в рот поцелуем. Глубоким, страстным.
– Ну все, отпусти, – спустя полминуты со смехом выворачиваюсь из его объятий. – Борис уже заждался.
– Чертов Борис! – Никита ударяет кулаком в обивку дивана. – Всю малину портит!
– Чао, – кокетливо машу рукой на прощанье и скрываюсь в дверях институтского кафе.
* * *
Про то, что я собираюсь на уличные гонки, маме решаю не говорить. В наших отношениях сейчас период холодов. Естественно, мы продолжаем общаться, но откровенничать с ней меня как-то совсем не тянет.
Наш прошлый разговор до сих пор отзывается во мне глухим раздражением. Наверное, просто нужно время на принятие шокирующего факта, что родительница – отнюдь не идеальна. Что она тоже человек, который совершает ошибки.
Под вечер вытаскиваю из шкафа зауженные синие джинсы и косуху. Без понятия, как принято одеваться на сходках стритрейсеров, но чутье подсказывает, что с этим нарядом я не прогадаю. Подвожу глаза черным карандашом и вдеваю в уши крупные серьги-кольца. Выгляжу круто. Будто рок-звезда.
Когда мы с Никитой подъезжаем к назначенному месту, мои глаза потрясенно расширяются. На Воробьевых Горах собрались сотни машин, и еще несколько рядов тянется вдоль улицы Косыгина. Тут и дорогие иномарки, и автомобили российского производства, порой тюнингованные до неузнаваемости.
Прямо на асфальте установлены две здоровенные колонки, исторгающие сочные биты, а над ними натянуто черно-оранжевое полотно с изображением горящего колеса. Я так понимаю, это нечто вроде знамени рейсерской тусовки, которое символизирует мятежный дух ее участников.
– Не проезжай мимо! Поучаствуй в уличной гонке! Попробуй адреналин на вкус! – рядом с колонками стоит высокий парень и, приложив ко рту громкоговоритель, активно зазывает новых участников.
Когда Никита находит свободное место и глушит мотор, я замечаю, что зоны обитания рейсеров условно поделены. На пятачке – сплошь мажорские тачки. В марках я не особо разбираюсь, но и невооруженным глазом видно, что любая из этих машин стоит целое состояние. На противоположной стороне – автомобили
