твоего дома в пятницу. Не важно, хватит ли у тебя кроватей, у них есть спальные мешки, главное, обеспечь им нормальное питание, никаких доставок из кафе, ты меня слышишь?..
Да ее, наверное, половина соседей слышала.
Кент нервно прохаживался, дожидаясь, пока мама договорит. Он выглядел растерянным.
– Все нормально, Кент, это у них в порядке вещей, мелочи жизни, – пояснил я.
– Не нравится мне это: она говорит, что ей дурно при мысли о замужестве. Мне это совсем не нравится, – взволнованно отозвался он.
Кажется, я понял, к чему была их поездка в эту дыру под названием Россмор.
Ненадолго задумался. Кент все же будет получше остальных.
– Мне кажется, это она про себя и папу говорит. Вряд ли она против замужества вообще, – сказал я и с умудренным видом кивнул, словно хорошо знал, как устроена жизнь.
– Просто Россмор в такую погоду подходит идеально. Не хочу сморозить ничего лишнего. – Кент кусал губы.
– Россмор? Это там, где подняли большой шум по поводу дороги через какой-то лес? Нас в школе заставили участвовать в дебатах на эту тему: кто-то должен был быть за дорогу, а кто-то против… – Я говорил, чтобы просто отвлечь его, но ему это, похоже, нравилось.
– Да, по телевизору показывали большую документалку обо всей этой истории. Твоя мама упомянула, что городок такой романтический, и я надеялся…
– Да брось, Кент, не кисни, уверен, все будет путем, – весело сказал я. – Наслаждайся гостиницей, лесом, задавай свой вопрос и все такое. Вы классно проведете время – не то что мы. Папа сразу начнет рычать и ворчать и так до вторника, – пожаловался я с самым что ни на есть скорбным видом.
Кент под давлением вины всучил мне двадцатку и разрешил потратить ее по собственному усмотрению.
Когда мы приехали к папе, мне показалось, что он по сравнению с Кентом кажется каким-то жутко серым, старым и усталым. Кент щеголял постоянным загаром, а папа выглядел так, словно по нему проехался садовый каток. Он приготовил курицу, а на гарнир у нас был замороженный горошек.
– На упаковке написано, что горошек свежезамороженный, – сказал он, точно оправдываясь, и мы дружно согласились, что нас все устраивает.
На десерт у нас был домашний яблочный пирог, который он купил в пекарне по соседству, и мороженое.
На следующий день папа согласился сводить нас в парк аттракционов.
– А нет ли у вас сейчас какой-нибудь чики, которая не дала бы вам там заскучать, мистер Блэк? – вежливо осведомился Уэс.
– Нет чего? – озадаченно переспросил папа.
– Чики. Подруги, просто Уэс так выразился, – пояснил Джордж.
– Нет, определенно нет, – смущенно признался отец.
– Не беда, может, там как раз и найдете, – утешил его Уэс.
Мы не стали вытягивать из папы столько, сколько вытянули бы из Кента, но он и сам немного расщедрился, ну и, разумеется, у меня вдобавок были неожиданно полученные от Кента деньги, поэтому день вышел что надо.
А в воскресенье оказалось, что мы идем на обед к кому-то с папиной работы. Я спросил, большой ли у него дом, а папа сказал, что это она. Уэс с Джорджем понимающе переглянулись. Но я-то знал, что понимать там нечего. Папа ходит на работу и обратно, суетится по каждому пустяку и ругается по телефону с мамой. Нет у папы никаких подруг. Это просто коллега, не иначе.
Мы подумали, что можем пропустить этот обед, но по всему выходило, что не можем. Тогда мы спросили, есть ли у этой женщины дети, будут ли там совсем малыши. Папа сказал, что не знает точно, кто приглашен, но серьезно сомневается, что там будут малыши. Так что мы отправились в путь без особой радости.
Папа принес к столу вино – целые коробки. Мы решили, что компания здесь, похоже, подобралась неслабо пьющая. Войдя, мы увидели сидящую на стуле древнюю бабульку по имени Дороти – это не предвещало ничего хорошего. Лицо у бабульки напоминало саквояж, который то раскрывался, то захлопывался, а рядом с ней с крайне неодобрительным видом сидели еще несколько старушек. Еще там были две женщины-иностранки, которые расставляли на столе мисочки с оливками, и мужчина по имени Ларри – он раскладывал стулья, приговаривая: «О господи, и мистер Блэк здесь, он же увидит стулья». Пойди разбери, почему из всех гостей только моему отцу нельзя было видеть стулья! А где ему прикажете сидеть? Все-таки народ тут собрался вконец отмороженный.
Папа вместе с Ларри раскладывали на приставном столике напитки, и Ларри все твердил как заведенный, что не ожидал встретиться здесь с мистером Блэком.
– Как будем показывать сегодня, какие мы вежливые? – спросил я у Джорджа, который отлично разбирался в том, как правильно поступить в той или иной ситуации.
– Надо бы найти хозяйку. С нее и начнем, – ответил Джордж.
Хозяйка нашлась на кухне. Она оказалась гораздо моложе всех тех, кого мы уже увидели, но тоже в возрасте. Ну вы понимаете, о чем я. Вид у нее был встревоженный. Звали ее Барбарой.
– Мы бы хотели помочь, – начал Джордж.
– Берем недорого, – подхватил Уэс.
– Я подумала, что вы гости, – растерянно проговорила Барбара.
– Мои друзья хотят сказать, что мы, конечно, гости и нам очень приятно здесь находиться, но, может, вам пригодится наша помощь в обслуживании остальных. У нас в этом деле довольно большой опыт. – Я видел, как Джордж строит мне жуткие гримасы, но не сообразил, что он пытается сказать: решил, это он так меня подбадривает. – Мы уже помогали на нескольких мероприятиях… – продолжил я и вдруг понял, что на кухню зашел мой отец.
– Видимо, несанкционированно, – сказал он.
– Неофициально, мистер Блэк, – поправил его Джордж.
– Не больше двух евро каждому, и чтобы работали как следует, – разрешил папа.
Барбара повысила ставку до пяти и сказала, что придется вкалывать словно рабам. Папа пошел разливать вино гостям, а мы выслушали, в чем будет заключаться наша работа.
Нам следовало поднять жуткую суету вокруг той бабульки, которая сидела в кресле с прямой как палка спиной. Мы должны были сказать ей, что сегодняшняя вечеринка устроена в ее честь, и обращаться к ней «тетя Дороти».
– Но она никакая нам не тетя, – логично возразил Джордж.
– Я знаю, Джордж, это просто вежливое обращение, – ответила Барбара.
Понятнее не стало.
– Но ей вряд ли понравится, если Уэс тоже назовет ее тетей, как думаете? – Мне хотелось прояснить все до конца.
Уэс был чернокожим.
Барбара этого обстоятельства то ли не заметила, то ли не посчитала его существенным.
– Я не очень-то смахиваю на ее племянника, – отозвался Уэс.
– Вы ей
