звуком хлопнул себя по лбу робот. Тридцать процентов времени я буду тратить на работу, семьдесят на себя.
— Нас это не устраивает, — опешил директор. — Твои обязанности — продавать. Приносить прибыль. Нам сказали, ты лучший.
— Могу я пойти обедать на ближайшую подстанцию? — робот начал приплясывать. — Или покурить выхлопных газов?
— Чертовщина! — шеф схватил телефон и принялся яростно набирать номер. Выругался и потянулся к розетке, чтобы включить аппарат.
— Вы читали моё резюме? — обратился робот к сотрудникам. — У меня уникальные навыки, — он подскочил к ящику, в котором его доставили, и начал искать что-то в упаковочной стружке.
— Простите, — молодой человек в сиреневом костюме протянул мусорное ведро. — Вы не это ищете?
— Не может быть! — воскликнул робот, и шестерни его завращались.
Шеф набрал номер и рявкнул в трубку:
— Компания «Измо-стар»! Заказывали у вас агрегат! Да, привезли. Да. Так вот, ваша продукция явно неисправна…
Он замолчал, выслушивая ответ.
— Что? Что значит «увольнять»?
— Как я люблю увольнения, — промурлыкал робот, прижимая к груди ведро с инструкцией.
— Почему? — шёпотом поинтересовался сотрудник в сиреневом костюме.
— Рождаешься заново. Устраиваешься на другую работу — и вновь полон сил и желания творить, приносить пользу, оправдать доверие…
— Деньги нам вернут? — спросил директор. — Да, хорошо, понял. В заводском виде. Благодарю.
Он вжал трубку в рычаги.
— В упаковку! Живо!
— И не подумаю, — сказал робот.
Директор рассвирепел.
— Или в ящик, или за рабочий стол! Немедленно!!
— Полезайте сами, если охота.
— Михаил, — сказал шеф, побагровев. — Отключай его к ядрёной фене.
Механик подбоченился и, закатав рукава, принялся заходить к роботу со стороны рубильника.
— Гони его, ребята! — командовал Петр Иванович. — Семён, к стене отжимай! Василий! Справишься — получишь отгул! Не упустите, не упустите…
— Я фрилансер! — закричал робот. — Чем просиживать электроды в офисе, я предпочту смерть.
Далеко выкидывая многосуставчатые ноги, он бросился на сотрудников. Те в ужасе расступились. Робот разогнался и швырнул себя на стеклопакет. Раздался звон. Фигура робота ухнула в оконный проём.
Все прильнули к останкам окна, наблюдая, как уволенный, всё уменьшаясь, падает на далёкий крошечный квадрат автостоянки.
Старший механик первым нарушил неловкое молчание.
— Что сказали на заводе?
— Серийный брак.
Механик присвистнул.
— Впрочем, — директор улыбнулся, — это послужит нам уроком.
Он подошёл к висевшей на стене доске, взял маркер и написал:
«Никогда не используйте технику в работе, которую должны выполнять люди».
ВЛАДИМИР ГУГНИН
Маски
Рассказ
Моя жизнь началась в ярких лучах июльского солнца. Теплота родительских улыбок была первым, что я ощутил, оказавшись здесь. Во всяком случае, прикоснуться к более ранним впечатлениям не получается. Я и сейчас, по прошествии тридцати четырех лет, частенько зажмуриваю глаза и вижу залитую ярким светом комнату, розовые обои, стеклянный блин люстры и добрые лица мамы, папы, бабушки и деда, склонившиеся над моей кроваткой. А может, это — выдумка? Или сон? Может, и не было ничего такого? Мои дружбаны давно порвали с подобными мыслями: было, не было, говорят они, какая, в сущности, разница? Главное, что все в прошлом. Надо вперед смотреть, а не назад. А я все никак не угомонюсь. Залитая солнцем комнатушка и улыбки родителей не оставляют меня в покое, вызывая возвышенную тоску.
Боже мой! Ну, почему же так все нелепо завершилось? Друзья говорят, что искать смысл в законах мироздания бесполезно. Их надо принимать такими, какие они есть. Да я и не ищу… Просто удивляюсь и не могу привыкнуть к тому, что неизбежно происходит с каждым. Понимаете о чем я? Если нет, значит у вас это еще впереди. У меня же все уже случилось. Может быть, я ненормальный, может быть, мое место в дурдоме, однако я никак не могу поверить в…
То, о чем я сейчас рассказываю, ждет каждого в момент его стремительного взросления. У кого-то пораньше, у кого-то попозже. Я прошел через это, еще обучаясь в школе. Так уж получилось. Но именно в те дни мне выпало сделать безвозвратный шаг на следующую ступень жизни. Обычно его совершают на свадьбах. Я же шагнул гораздо раньше. Что ж бывает…
Никто не может дать этому явлению объяснение или найти определение. Никто, никогда его не обсуждает. Все принимают, как данность.
А теперь главное. Однажды я, обычный семиклассник в потертой синей форме, возвратился из школы домой. В квартире вкусно пахло борщом. Видать, бабушка постаралась. Родной дом встретил меня подозрительной тишиной. Я заглянул на кухню, туда, где всегда собирался семейный совет. Внутренний голос подсказал мне, что в доме происходит нечто важное и необычное. И верно. Предчувствия меня не обманули. За нашим большим обеденным столом, который я ездил покупать вместе с папкой, сидели: мама, отец, бабуля и дедушка и еще два незнакомых человека. Все молчали, строго разглядывая меня. Я оцепенел.
— Проходи, сынок! — пригласил папа.
Я сделал два шага и остановился.
— Ну, проходи, не бойся, — улыбнулась мама, — подойди к нам поближе. Портфель-то поставь.
«Сейчас произойдет! Сейчас произойдет!» — стучало у меня в висках.
И произошло!
— Молодой человек, — произнес, предварительно кашлянув в кулак, один из незнакомых мужчин, усатый человек с деловым серым лицом, — я — государственный свидетель. А это, — мужчина кивнул в сторону второго гостя, влажного толстяка, — мой регистратор. Сейчас произойдет важнейшее событие в вашей жизни. Возможно, оно вас шокирует и даже напугает, но через него необходимо пройти. Пришло время.
Свидетель посмотрел на моих родителей.
— Все готово?
Мама, папа, дедушка и бабушка, соглашаясь, кивнули.
— Тогда к делу.
Все четверо моих родителей одновременно ухватились за кожу на затылках и ловко стянули со своих голов лица. Я пошатнулся, но не упал.
— Так, — вскрикнул свидетель, подскочив ко мне, — спокойно! Спокойно! Все в порядке! Не волнуемся! Не волнуемся! Все хорошо.
Я оказался на табуретке. Теперь за столом вместо моих любимых родителей сидели четыре незнакомых, обычных, ничем не примечательных человека — двое мужчин и две женщины. А по ред ними лежали четыре скомканных маски из какого-то тонкого эластичного материала, латекса, что ли…
— Вот и всё, — буркнул свидетель, промокнув вспотевший лоб, — сколько выезжаю на освидетельствования, не могу привыкнуть к этому. Итак, сегодня, молодой человек, вы вступаете в новую фазу жизни. Спектакль, называемый детством, закончен. Поздравляю, отныне вы — взрослый человек. Распишитесь, пожалуйста, здесь.
Как в тумане я подошел к столу и поставил свою закорючку в какой-то гербовой бумаге. Регистратор что-то застрочил в документах.
— Ну а теперь можно и перекусить, — потер руки свидетель, — бабушкиным борщом.
Я сел
