из саквояжа. Минотавр был еще за ним, но я был готов. С оглушительным криком я бросился на него. Кровь демонов — густая, черная, с блестками звездной пыли — брызнула на меня.
Мгновенно использую телекинез для усиления прыжка и тут же уклоняюсь от выпада демона, чей шестопёр мощным ударом попросту проломил пол, оставляя после себя зияющую дыру в никуда. А силушки этому бычку и правда не занимать, так что нужно быть осторожней. Вновь уклоняюсь и шустро прыгаю, мгновенно превращая кинжал в копьё и оказавшись у него за спиной, наношу точный удар в шею.
Демон яростно зарычал. Вновь превращаю копьё в кинжал и меняю позицию. Новый прыжок, и кинжал снова становится копьём. Резкий удар в подставившуюся подмышку точно прошёл прямо в голову твари. Оказавшись у черепа, превращаю наконечник копья в сотню игл, что тут же взрываются, превращая бычий мозг в кашу.
Минотавр вновь заревел от боли, но я не отступал. Я не останавливался, пока он не упал на пол, испуская пронзительный вой, который отдавался в костях. С ощущением переполняющей меня усталости я опустился на колени. Моя рука была вся в крови, а мои глаза горели от безумия.
Но в этом безумии я увидел что-то еще. В книжной пыли рядом с телом минотавра лежала книга. Не такая, как все остальные. Она была необычайно тяжелой, как будто сделана из каменной плиты. Ее обложка была покрыта темно-фиолетовыми рунами, которые с трудом расшифровывались моим взглядом. Я поднял ее и отнес в сторону, подальше от тела минотавра. Открыл ее. Внутри лежал огромный, сотканный из тьмы дух. Он был запечатан не просто заклинаниями, а целым ритуалом, который я еще не мог разгадать. Спустя пару минут у нас завязался письменный диалог, и я узнал, что это ещё один дух знаний. Этот дух был из другого мира. Из мира расы проклятых Сканди. Я понял, что эту книгу мне суждено было найти. Она могла стать моим ключом к тайнам демонов, моим оружием в битве. И одним из ценных артефактов. Мысленно кивнув и оборвав диалог с духом, небрежно бросаю книгу в уже свой саквояж.
Сердце забилось чаще, а дыхание перехватило. Земля под ногами вновь задрожала. Воздух наполнился багровым светом и будто затрещал от электрического напряжения. В центре этого свечения появилось мерцание, напоминающее разрыв в ткани реальности. И в этот разрыв с диким, нечеловеческим рёвом ворвался конь.
Он был облачён в чёрные доспехи, на которых рельефно изображались черепа и кости. Казалось, что сама Смерть вложила в них свою мрачную силу. На коне восседал всадник, закованный в тяжёлую латную броню, похожую на ту, что носили французские рыцари во времена Столетней войны. Однако в его облике было что-то нечеловеческое и извращённое. Шлем всадника походил на голову гиены с оскаленной пастью. Шлем был поднят, открывая взору ужасающее лицо. Кожа всадника была серой, как у трупа, а вместо глаз в пустых глазницах горели два зловещих огонька.
Гиеноголовый демон гневно оскалился, обнажая острые, словно у хищника, клыки. В его руках сверкал двуручный меч, поблескивая в сумраке, как молния. Он был не просто оружием, а продолжением самой тьмы, впитавшей в себя кровь и боль многих битв. Словно ураган, он ринулся вперед с диким криком «За короля! За смерть!», сшибая все на своем пути. Его голос был пропитан мрачной силой, способной разрушить всё на своём пути.
Я едва успел увернуться, словно призрак, проскользнув сквозь огромную фигуру демона. Всадник с ревом пронесся мимо, словно ураган. Его лошадь, сотрясая землю, уже была готова раздавить меня под своей мощью, но в этот момент я уже был там, где не ждали.
Взмах, и кровавое копье, моя верная спутница, пронзило воздух, словно красная молния. С уверенным движением я нанес удар в самое слабое место, в связки на ногах безумного скакуна.
Раздался пронзительно дикий вой, полный боли и ярости. Копье прошло сквозь толстую кожу и мясо, проникло в самую глубь живых тканей. Лошадь, словно корабль, охваченный штормом, вздыбилась с дикой силой и попыталась сохранить равновесие, но ее мощь уже была сломлена.
Она свалилась на землю, с грохотом ударяясь о твердую поверхность, и осталась лежать там, нервно суча копытами. Всадник следом упал лицом в грязь. Его шлем с гиеной отлетел в сторону, больше не скрывая его безумное лицо, искаженное от ярости и боли.
Демон, придавленный собственной лошадью, пытался подняться, с нечеловеческим рыком вырываясь из-под ее туши. Его руки в тяжелых латах отчаянно рвались в стороны, но тяжелая броня мешала ему свободно двигаться. Он был словно хищник, пойманный в ловушку, истекающий яростью и бессилием.
Я не дал ему времени прийти в себя. И быстрым движением, словно тень, я проскользнул мимо павшего скакуна, уклоняясь от бьющегося в конвульсиях копыта. Кровавое копье уверенно нацелилось в глазницу демону.
Удар был техничен и крайне размерен, и пронзил пустую глазницу ксеноса, глубоко вонзившись в мозг.
Раздался пронзительный крик, полный боли и отчаяния. Это был не человеческий крик, а скорее вой испуганного животного. Демон вздрогнул, его тело пронзила судорога, и он обмяк, словно пустая кукла, снова уткнувшись лицом в грязь. Его застыл потух, угасая как две далёкие звезды.
Я стоял над ним с копьём, которое пронзило его череп, словно последний гвоздь в крышку его гроба. Я чувствовал лишь удовлетворение от того, что работа была выполнена. Чёртовы ксеносы так и лезут на свет людской цивилизации. Ну ничего, больше тварей, больше душ! Один конкретный демон будет крайне доволен. А теперь вернёмся к сбору трофеев.
Я, словно хищник, оглядывался по сторонам, изучая поле боя. В воздухе еще витал дух недавней схватки, запах крови и гари заполнял ноздри. Но мой взгляд был устремлен не на погибшего демо-воителя, а на что-то более важное, более опасное.
В саквояже, который я нес с собой, лежала проклятая книга, полная запретных знаний. Она рассказывала о Меле Судьбы, о предмете, способном изменить реальность ценой жизни того, кто им владел. Чем сложнее была манипуляция, тем больше требовалось жизненной силы. И вот я нашел его. Мел Судьбы лежал на земле, похожий на обычный мел, но его свет был не обычным, а мерцающим, словно он питался от самих звезд. Он излучал тепло, но не физическое, а некое духовное, как будто он был оживлен самим мирозданием.
Я подошел к нему с осторожностью, словно к неизвестному зверю, и взял его в руку. В моей ладони мел словно заискрил, а
