И я слежу за их действиями, как маньяк. Мысленно подгоняю и просто первый раз прошу кого-то сверху, чтобы с Назимой и внуком Сапронова все было хорошо. Вода ледяная… градусов двенадцать. В моих ушах гул из шокированных голосов.
— Кто-нибудь вызвал скорую? — включается в общую деятельность Анна Ивановна. — Одну? — переспрашивает. — Я вызываю вторую. Как скоро сможем быть у причала?
Ей всегда приходят в голову здравые мысли, когда другие «теряются».
— Алло, — она перехватывает телефон удобнее. — «Причал Мойка 70». Нужна скорая. Падение в воду. Беременная женщина и ребёнок…
Я оборачиваюсь.
— Да, ребёнок шесть лет, женщина двадцать семь. Срок около двух месяцев. Время в воде пятнадцать минут… Спасибо, — моя секретарь кладёт трубку и встречается со мной взглядом.
— Кто беременная женщина? — Спрашиваю хрипло.
— Константин… — белеет Анна Ивановна. — Вы потом сами поговорите с Назимой… Я не подумала, что вы услышите разговор, Господи… — прикрывает ладошкой рот.
Чувствуя себя так, будто мне только что врезали по голове пыльным мешком с цементом, смотрю, как сначала из воды поднимают мальчишку, а следом за ним Назиму.
Мокрых, бледных, трясущихся… Уносят во внутрь ресторана. Я срываюсь следом.
«Надо снять с неё одежду. А она ведь никому не дастся.» — пульсирует в моей голове сейчас только эта мысль, затмевая остальные.
Забежав в ресторан, расталкиваю собравшихся вокруг Назимы людей, сдёргиваю пиджак с плеч и вручаю его в руки официантке.
— Прикрой нас…
Смотрю в немигающе глаза Назимы и бескомпромиссно стягиваю с неё платье, потом белье и чулки. Она даже не краснеет. Красивая и ледяная. Живая, слава Богу!
Меня потряхивает с ней в унисон.
Натягиваю на ее голову чью-то большую футболку, закутываю в одеяло с головой и усаживаю на колени, как большого ребёнка. Ребёнка… Поверить не могу!
От осознания, что внутри Назимы растёт ребёнок того урода — ее бывшего мужа, мне душно. Но разве это важно, когда она вдруг расслабляется в моих руках и начинает тихо плакать, положив голову на плечо. Беременная… прыгнула в ледяную воду и спасла чужого человека. Под моей черепной коробкой искры. Замечаю, как руки трясутся, сжимая края одеяла. А если бы она утонула? Но она со мной. Имеет ли значение, что беременна? Наверное, нет. Но вот почему не сказала — да!
А если с ребёнком что-то случится? После такого стресса и холода… Что вообще в голове у этой девчонки?!
— Все будет хорошо, — шепчу, поглаживая ее мокрую щечку. — Не бойся. Ты — просто невероятная молодец! Я горжусь тобой.
Где-то на фоне дуэтом рыдают женщины Сапронова. Не могу сказать больше не слова, потому что происходящее попадает на больное. Люди не должны терять родных. Ни случайно, ни уж тем более добровольно.
Чувствую, как теплоход начинает потихоньку разворачиваться и швартоваться.
— Скорые приехали, — выглядывая в иллюминаторы, констатируют люди.
— У вас все нормально? — к нам подходит мужчина в форме. Скольжу взглядом по его погонам, понимая, что это — капитан.
— Относительно… — киваю.
— Пройдемте со мной, — сглатывает он. — Когда ваша жена будет способна, ее бы хотела допросить полиция. Они поедут следом за вами в больницу.
— Полиция? — вскипает у меня. — В чем у них могут быть вопросы?
— Это вопросы по моему делу, которое будет неизбежно заведено, — хрипло отвечает он и поправляет фуражку.
— Я все скажу… — медленно поворачивается к нему Назима, высвобождаясь из моих рук. — Вы не виноваты…
— Это решит суд, — ухмыляется он. — Пройдите, пожалуйста, на причал. Вас ждут врачи.
— Я сама дойду… — дергается Назима.
— А ну тихо, — рычу, подхватывая на руки.
— Сумка… — беспокоится она. — Мне нужна моя сумка…
— Ее никто не тронет, — говорю уверено.
— Пожалуйста… там нужно, — просит тихо.
— Где она? — останавливаюсь, оглядываясь.
— За столом. На спинке стула…
— Четвёртый стол, — говорю проходящему мимо официанту. — Сумку срочно принесите.
— Конечно… - срывается.
И уже через минуту возвращается с золотым клатчем на цепочке.
— Спасибо… — шепчет Назима.
Глава 31. Муж
Назима
— Я еду с вами, — бескомпромиссно заявляет Константин, забираясь следом за врачом в скорую.
— Только родственники, — строго смотрит на него фельдшер.
— Константин… — предпринимаю я последнюю попытку его отговорить, потому что иначе говорить о беременности придётся при нем. А это слишком резко. Неуместно. Шокирующе. Но сейчас единственно для меня важное.
— Вы кто? — прищуривается врач.
— Муж, — отвечает ей Тихомиров.
Прикрываю глаза. Ну, что же, муж. Сейчас будет сюрприз.
— Аллергия, хронические заболевания есть? — переписав мои паспортные, врач начинает заполнять анамнез делее.
Открываю сумочку и подаю женщине свою карту беременной.
— Срок семь-восемь недель… — сглатываю. — Это очень опасно?
Врач забирает карту и быстро ее листает.
— Опасны дальнейшие воспаления. Пиелонефрит, пневмония, вагиниты, вторичные бактериальные… Кто знает, какой у вас иммунитет.
— Делайте все самое лучшее, — рявкает Константин так резко, что мы обе вздрагиваем.
— Да-да, — начинает активно кивать фельдшер. — У нас распоряжение доставить в лучшую больницу города.
Я перевожу на Тихомирова затравленный взгляд, чтобы оценить его степень понимания ситуации.
— Я люблю тебя, — говорит он мне шёпотом и, порывисто один раз целует в губы.
Голова начинает кружиться.
— Костя… — я хватаю его за руку и тяну на себя. — Ты вообще слышал…
— Я все слышал, — качает он головой. — Поговорим позже. Не будем обсуждать при всех наши семейные вопросы.
— Ты не понимаешь… — чувствую, как к горлу подкатывают слёзы. Зачем он мне это все говорит?
— Я все понимаю, — уверенно сжимает мою руку в ответ. — А если не успокоишься, попрошу вколоть тебе успокоительное.
Закусив губы, замолкаю и позволяю себе расслабиться, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Ощущения шоковые, но пока ничего не болит. Только мышцы и голова. Сворачиваясь на носилках клубочком и поджимаю ноги. Пусть все будет хорошо. Мне страшно, да. Но
