на экране, если бы «Музыкант» не был драмой.
– Тони, вы ничего не говорили о том, что состоите в отношениях с Эшли. Как вы это прокомментируете?
– О. Вы же видели фильм. Он очень глубокий. Нам пришлось играть несчастных влюбленных, точнее – мне, – он засмеялся.
– Да, я-то как раз была влюблена не в тебя всю дорогу, – ответила Эшли.
– Я даже отрицать не буду, сработала магия. Мы много времени проводили вместе на площадке, стали почти одной семьей…
– То есть вы вместе? – настаивал журналист.
– Ну конечно, мы вместе. Вместе снимаемся, вместе работаем, все-все вместе, – продолжал отшучиваться Тони.
Я не понимала, что происходит. Почему он не скажет прямо? Он поцеловал ее на глазах у всех собравшихся. Это не только все видели, но и засняли. Или нынче поцелуи ровным счетом ничего не значат? Что-то я сомневаюсь, что Саша и Полина не разозлятся, если вдруг мы с Мишей поцелуемся на виду у кучи репортеров в подтверждение нашей крепкой дружбы. Неужели Тони не понимает, что так плодит только больше слухов?
Как им это удалось, я не знаю, но ни разу ни Тони, ни Эшли не сказали: «Мы пара, мы вместе, мы влюбились». Они только завуалированно говорили, что работа над фильмом их сблизила, что им хорошо вместе проводить время и они наслаждаются временем в России. Последнее было сомнительно. Кто наслаждался, так это Роберт. Тони, если не был занят интервью и съемками, занимался тем, что мучил меня, пусть даже и неосознанно. Эшли, насколько я знала, тоже была вся в фото– и видеосъемках… Я вообще не понимала, как они еще дышат при таком графике. Даже сегодня утром у них было интервью, а перед премьерой всего пара часов, чтобы выдохнуть и хотя бы перекусить.
Наконец официальная часть была завершена, репортеров попросили на выход. А остальные продолжили отдыхать.
Эшли тут же отлипла от Тони и пошла в сторону фуршетных столов.
– Надеюсь, там остались панкейки с красной икрой, – сказала она.
– Они называют это «блины», – поправил актрису Роберт и присоединился к ней.
Мы с Тони остались вдвоем. Снова. Меня распирало любопытство. За этот вечер он уже прогнал меня по американским горкам чувств. От радости до ужаса и обратно. Я то ревновала, то чувствовала себя счастливой. А в моей голове по-прежнему звучала та композиция – я до сих пор не могла успокоиться и надеялась поскорее добраться домой, чтобы наедине с собой еще раз обо всем подумать. Но уж, конечно, я не собиралась доставлять Тони удовольствие и спрашивать его о чем-то.
– Ты по-прежнему потрясающе выглядишь, хоть и плакала, – сказал он.
– Я не плакала. Ну, может, немного, но этот фильм…
– Я не о фильме, – Тони склонил голову набок. – Я о музыке.
– Ах это… – ничего не могла с собой поделать, я почувствовала, как краснеют щеки.
– Что ты почувствовала, Джулс? – спросил он, подходя ближе, укутывая меня бархатом своего голоса.
«Ничего! Скажи ему – ничего», – приказывала здравомыслящая часть меня, но та, что отвечала за излишнюю честность, произнесла:
– Я вспоминала нас. Эта мелодия снова вернула меня на два года назад.
– Как возвращает каждый раз меня. Я не знаю, что в ней такого, но когда я ее слышу… я вижу тебя, Джулс. Только тебя.
– Тони… – Я сделала шаг назад. От его близости, голоса и этого взгляда у меня кружилась голова. А это было очень и очень неправильно.
– Милая, вот ты где, – услышала я слева от себя Сашин голос. Он говорил на английском, очевидно специально. – Я тебя потерял. – Саша притянул меня к себе. – Все в порядке, сладкая?
– Да, – кивнула я.
– Поздравляю с премьерой, Тони, – произнес Саша сухо.
– Спасибо. Возвращаю ее тебе. Думаю, дальше я пойду пить за успех, а заодно выучу парочку русских словечек.
Тони пошел прочь, засунув руки в карманы брюк.
– Ну, как ты? Выжила?
– Да. Я мечтаю уехать домой. Но я обещала Мише и Полине автографы. Наверно, надо будет это как-то организовать, а потом уже попробовать улизнуть.
– Он тебя не отпустит, – заметил Саша, кивая в сторону, в которую ушел Тони.
Наверно, он был прав.
– Знаешь, я предлагаю взять от этого вечера все, – сказал Саша, притягивая меня к себе. – Мы среди кинозвезд, тут бесплатное шампанское, и я даже видел клубнику…
Я была полностью с ним согласна – почему бы не использовать этот вечер себе во благо. И мы отправились к закускам. Я приютилась возле одного из высоких буфетных столиков с блюдцем, на котором теснили друг друга разнообразные канапе.
– Я сейчас, – сказал Саша и скрылся в толпе. Через несколько минут он вернулся, держа в одной руке тарелочку с клубникой, а в другой – чашку со взбитыми сливками.
– О боже, Саша, где ты это достал? – Я была в полнейшем восторге.
– Для моей принцессы я луну достану с неба.
– Спасибо! – Я чмокнула его в губы, но он, обняв меня, удержал рядом с собой.
– Это платье выглядит слишком соблазнительно, так и хочется его снять, – промурлыкал он мне на ухо.
– Кхм, – раздалось где-то рядом. – Я прошу прощения, что прерываю… – Мне не нужно было даже поворачиваться, я знала, что это Тони, – но ты мне сейчас нужна. Идем.
Я в миллионный раз за этот вечер посмотрела на Сашу извиняющимся взглядом. Но он, как и в предыдущие разы, реагировал очень спокойно.
– Иди, любимая. Клубника тебя дождется.
Тони хотел взять меня под руку, но я не позволила, и он равнодушно пожал плечами.
– Этот твой парень совсем не ревнивый, как я погляжу.
– Как я и говорила. Полная твоя противоположность.
– Признаюсь, иногда я перегибаю палку. Но это в мужской природе. То, что наше, должно оставаться нашим. Добыча, женщина – не важно – мы не захотим делить это ни с кем. Вопрос выживания.
– Саша доверяет мне и знает, что я его не предам. У него просто нет причин не верить мне. И мы живем не в каменном веке.
– Не в каменном. Но наши инстинкты все те же… Тебе не кажется неестественным, что он не пытается оградить тебя от меня? Может, он не так уж сильно тебя любит?
Это меня взбесило. Да кто ему вообще давал право лезть в мои отношения? Но, может, проблема была в том, что в его словах отражались мои сомнения.
– Зачем я тебе снова понадобилась?
– Тут со мной пытались поговорить, но мой русский слишком плох. Помоги, пожалуйста.
Я немного успокоилась, когда поняла, что он не врет мне, и действительно нас ждал его
