Я хотела сразу ринуться в гараж, но крестный удержал меня, снова окинул взглядом — от макушки до подошвы:
— Нормально! Она так даже жалостнее выглядит! Поехали…
— Поехали! — Паша собрался сесть на пассажирское место, а мне оставил руль!
— Я не умею!
— Я тебя научу, я даже Лорика всего за месяц научил!
— По методу дедушки Дурова? — тут же сострил Дим-Дим.
— Какого Дурова?
— Трифон, ты что, про Каштанку в школе не читал?
— Дим, если бы я учился в школе, то сейчас бы сосал вафли в твоем банке голимым бухгалтером!
Паша резко втянул меня в машину, звякнул ключами и отжег резину так, что мои волосы испытали состояние невесомости и встали дыбом на всю длину!
— Тогда такое было время, что учиться некогда… — объяснил мне Пашка, вроде речь шла о седой древности, вроде времен Наполеоновских походов, — Хотя учиться — по-любому толку никакого. Я недавно взял себе финансиста — с серьезной корпорации, дипломчик, резюме, вся срань при нем! Спрашиваю: сколько тебе надо денег, чтобы я весь твой учет никогда не видел и не слышал? Говорит — трешку!
Трифон действительно добрый, если столько платит финансисту!
— Так до чего ущербный человек — у него нет фантазии даже трешку за месяц потратить! Копит. Вот и толку, что он учился! В этом смысле твой батя молодец — живет, как хочет, никого не спрашивает, вызывает уважение! Он на всех забил — и на Полторака тоже, сама посмотришь!
И я посмотрела — когда сделала несколько шагов по твердой почве и открыла глаза. Высоченный забор, башенки по углам, как сторожевые вышки в концлагере. Милиционер с автоматом и злобным псом приоткрыл калитку ровно настолько, чтобы Дим-Дим смог протиснуть упитанное пузо. Молодой человек в костюме с красноречиво оттопыренной полой отконвоировал нас по мощеной дорожке между газонов.
Я никогда не видела настоящего вора в законе за пределами телевизионного экрана, вертела головой в поисках живой легенды и наконец углядела живописную сцену.
Числом изрядные, крепкие молодые люди в одинаковых деловых костюмах переминались с ноги на ногу, и с напряженными улыбками наблюдали, как почтенный человек «давно за пятьдесят» поливает из шланга пожухшую ботву, как пошлый дачник! Одет он тоже был сродни типичному филистеру — в простецкий свитер, дорогие спортивные штаны и банные тапочки поверх серых носков. Завидев Дим-Дима, человек вручил шланг ближайшему молодцу в костюме, тепло обнял крестного и повел в дом. А мы остались среди стриженых газончиков. Паша послал голливудскую улыбку в сторону внушительного особняка и вполголоса выругался:
— Видела концерт? Сука рваная — меня он даже в дом не зовет! Ну, ничего…
Из особняка выбежал еще один клон в костюмчике и официально пригласил меня:
— Вероника Георгиевна? Пройдите со мной!
Хорошо хоть паспорт не спросил, а то у меня с собой нету!
Суббота. 13:07
Особняк, хоть и помещался в престижном по местным меркам пригороде, грешил теми же архитектурными излишествами, что и дом моего родителя. Во всей планировке со скучными коридорами, громадной гостиной, непременной галерее с двумя лестницами и даже в облицованном мрамором камине чувствуется рука того же самого «неизвестного архитектора». Единственное отличие, помимо интерьера, заключалось в центре комнаты. Там, где у папы стоит громадный обеденный стол из цельного дерева, от модернового бренда, устроен белокаменный фонтан — вероятно, в знак высокого уважения к безусловному авторитету хозяина.
Неживая девушка куталась в холодное мраморное покрывало под самым потолком, а вода падала из чаши поменьше в такую же, только более вместительную, а потом в круглый бассейн. Реальный Версаль!
Из-за архитектурного излишества посетителей размещали подальше от брызг, у низенького кофейного столика, в кожаные кресла, какие частенько ставят в приемных офисов и учреждений.
Дим-Дим спрятал в карман тубу с валидолом и усадил меня рядышком:
— Данилыч, да бог с ним, с банком, не о бизнесе сейчас речь — жалко ребенка! Ей он за милиционера, даже за бывшего, выходить замуж запретил категорически!
— Прокуратура — не милиция. Надзорный орган! — Почтенный говорил тихо, медленно, с длинными паузами между словами, оттого речь его звучала весомо и значительно. — Прецеденты имеют место. Коваль… помнишь такого?
— Помню, — страдальчески скривился крестный.
— На судье женат. Алешка…
— Серый?
— Да, Серый, — на следователе. Нельзя сказать, что это не правильно!
Крестный разочарованно вздохнул, почтенный удостоил меня взгляда:
— Похожа… на ту, на девчонку Шеремета!
— Конечно, похожа! Это ее мать…
Почтенный сперва надолго умолк, потом снова заговорил:
— Дим, ты помоложе, вспомни, что Гош слушал, когда с ее матерью встречался? Что-то очень специфическое!
— Мотли Крю! — без запинки ответил крестный.
Ух, какую реальную музыку папка слушал по молодости!
— Погоди! Спроси… Этого…
Что-что надо сделать? — я не поняла и насторожилась.
Зато крестный легко дешифровал загадочный призыв и ухватился за телефон:
— Сан Саныч? Ты в машине Шеремета едешь? Глянь, что он слушает? Как — зачем? А… я там диск забыл… Ну, раз неподписанный — включи, я узнаю… — Дим-Дим прикрыл глаза, стал покачивать головой в ритм далеким звукам и поднес трубку к уху почтенного, — Оно! Скажи, Борис Данилыч, — серьезная была музыка! Теперь такую музыку уже не пишут, жизнь у них по офисам да за компьютером серая, и музыка серая — без эмоций. Чтобы такую музыку слушать, нужно иметь мужество! Нам повезло, что мы жестокий хард и металл слушали и играли…
Полторак устало поморщился и отстранился от трубки:
— Дима, ну и что музыка, какой итог? Чего вы добились, раз сюда приходите?
Почтенный снова замолчал, прикрыл прозрачные глаза тяжелым занавесом век, с лица его исчезли слабые тени эмоций; крестный нетерпеливо ерзал на кресле.
— Дима, ты сам слышал: если это Мотли Крю, теперь уже ничего не сделаешь! — И после паузы добавил: — А зачем ты Трифона с собой притащил? Стоит лыбится, как Петросян… тут что ему, концерт? Или он заявитель?
— Ему тоже девочку жалко!
— Жалко — пусть женится, никто не против!
Я — против, я категорически против, чтобы малообразованный фантазер в итальянском костюмчике лупцевал меня два раза в неделю невзирая на выходные и праздники. Я осмелела настолько, что тихо пискнула:
— А папа сказал… Сказал, у Трифона есть девушка красивая… И он лупит ее…
Почтенный обратил взор в далекую бесконечность, прямо сквозь меня, и изрек:
