Книга Дело петрушечника - Роман Валериевич Волков

— Позвольте! — внезапно пришел в себя Муромцев. — Вы только что сказали про отрубленные пальцы? Но отчего же мы узнали об этом только сейчас? Я ведь ясно просил вас предоставить все дела, где фигурировали подобные увечья! Если бы это было известно раньше, то мы непременно обратили бы внимание на Душненко!

Полицмейстер с раздражением зыркнул поверх страниц рапорта на гостя, решившего подпортить его триумф, но один из сыщиков, здоровяк с мужицкой бородой и носом-картошкой, которые плохо вязались с его котелком и жилетом, положил огромную руку Муромцеву на плечо и примирительно пробасил:

— Да вы не горячитесь так, уважаемый пан. Там такое дело… Там в общем-то, кроме пальцев, еще много чего поотрубали. И уши, и носы, и… Много еще чего человеку отрубить можно. Шайка Левки Душителя нам давно известна, и промысел их понятный — разбой зажиточных граждан. А петрушечник ваш — одиночка, да и какой там разбой? Жертвы сплошь небогатые. Вот и недоглядели, не обессудьте уж…

— Да, вы правы, вы правы… Я бы тоже не увидел тут связи, — Муромцев потер лоб ладонью, мысли бешено крутились в голове, — значит, все-таки Душненко… Жалко парня, по кривой дорожке пошел в этом сиротском приюте. И вот куда его эта дорожка вывела.

— Немудрено, — пожал плечами здоровяк, — тот сиротский приют, куда его поместили, почище каторги будет. Не свезло так не свезло.

— Да тут не в везении дело. — Муромцев снова зацепился за мысль, которая давно не давала ему покоя. — Это ведь люди почему-то так решили. А если бы решили наоборот? Если бы Жумайло взял под опеку этого Левушку? А Иоаннис попал бы в приют? Разве стал бы он тогда бандитом?

— Уверен, мы обязательно обсудим эти тонкие этические моменты, когда они оба будут сидеть в наших допросных комнатах, — нетерпеливо перебил его полицмейстер. — Когда вы планируете проводить облаву на Душителя, Василий Арнольдович?

— Нынче же вечером, — ответил бородатый сыщик. — Наш агент, которого удалось внедрить в банду Душителя, сегодня с утра передал весточку, что возле бессарабского рынка, в трактире «У Кабана», состоится сходка главарей двух банд. Будут обсуждать налет на городское кредитное общество. Душитель должен прийти только с одним подручным. Лучшего случая, чтобы взять его, не придумаешь.

— Я непременно должен присутствовать при задержании! — отозвался Муромцев. — Душителя нужно взять живьем, чего бы это ни стоило! Василий Арнольдович, господин полицмейстер, прошу вас донести это до полицейских, которые будут участвовать в облаве. И да, надеюсь, что обойдется без утечки информации… — он осекся, заметив кислое выражение лица Цеховского, — нет-нет, нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности, не мне вас учить, просто хочу еще раз напомнить.

— Роман Мирославович, не знаю уж, как там у вас в Петербурге, — не убрав кислой мины с лица, начал Цеховский, — но у нас тут в управлении не держат базарных баб и дурачков из богадельни. Разумеется, что дальше этого кабинета разговор не пойдет. К захвату будут привлечены исключительно агенты в штатском, и большинство из них до последней секунды не будут знать, кого мы собираемся арестовывать. Так что утечка информации исключена, не извольте сомневаться. Вы сможете убедиться в профессионализме наших сыскарей лично, сегодня же вечером.

* * *

Как только на город опустились поздние синеватые сумерки, к трактиру на Бессарабской площади, что по причинам, неизвестным даже старожилам, именовался «У Кабана», стала стягиваться разномастная публика. Мещане и торговцы, шулеры, контрабандисты и жулики всех мастей. Муромцев различил в толпе несколько лиц, виденных им ранее в полицейском управлении, но никакого виду не подал. Для постороннего же глаза агенты ничем не отличались от прочих обитателей площади. Хорошему сыщику, чтобы оставаться незаметным, вовсе не надо было наклеивать фальшивые усы, искусственный нос и вообще прибегать к тем радикально-театральным изменениям внешности, которые так любят описывать в беллетристике и которые были столь излюблены агентами еще в недавнем прошлом. Неброская одежда, выражение лица, на котором не задерживался ни один взгляд, манера поведения и походка, не вызывающая у окружающих ни подозрения ни интереса, — вот надежнейший способ, позволяющий сыщику слиться с окружением. Разумеется, Муромцеву, проведшему немало времени на Сенной площади в должности простого сыскаря, все это было знакомо не понаслышке.

Внутри трактира было людно, шумно и пахло чем-то подгорелым. Половые в белых рубахах торопливо носили между столами пиво и снедь на подносах, старик-скрипач, подергивая в такт бородкой, старательно выводил визгливый полонез, папиросный дым висел в воздухе сизой пеленой.

Сыщик потребовал пива у трактирщика, притаившегося за огромным медным самоваром, и принялся, глядя вполглаза поверх пивной пены, рассматривать посетителей. Публика в трактире подобралась самая что ни на есть гнусная, многие были уже порядком пьяны, за одним из столов двое прощелыг щупали непомерной толщины проститутку, которая непрерывно хихикала и повизгивала, рядом вспыхнула и немедленно завершилась драка, поверженного (тут не обошлось без кастета, отметил Муромцев) усадили обратно за стол и, к общему веселью, уткнули лицом в тарелку. Недалеко от них на табурете восседал Василий Арнольдович, попивая чай с баранками. Теперь на нем был кафтан и шапка-кубанка, которая куда лучше шла к его крестьянскому лицу, нежели давешний котелок.

Василий Арнольдович равнодушно глянул на Муромцева и отвернулся, сыщик ответил ему тем же. Недалеко от дверей, отрезая путь к выходу, расположилась компания агентов в штатском, лениво игравших в карты. И, наконец, в дальнем полутемном углу за столом сидели четверо крепких мужчин и пили чай из стаканов. На столе внушительно возвышалась крепко початая четверть водки, но собравшиеся выглядели совершенно трезвыми, не кричали, не ругались, лишь тихо переговаривались, осторожно поглядывая по сторонам. Сыщик подметил, что по крайней мере у двоих из них карманы оттопыривались от припрятанного оружия. Это, без сомнения, и есть предмет облавы! Сердце Муромцева забилось чаще. Он попытался разглядеть Душненко среди мрачной четверки, но он, видимо, как нарочно сидел в дальнем углу, скрытый загородкой.

Краем глаза он заметил движение на входе — агенты, повинуясь невидимому сигналу, один за другим проникали в трактир, направляясь прямиком к Душненко и его подельникам. Один из них подошел прямиком к столу и, изображая пьяного, принялся развязно выспрашивать что-то, за его спиной замаячил второй полицейский, потом еще один. Ближайший из бандитов, почуяв неладное, поднялся с лавки, одновременно запустив руку в оттопыренный карман, но агенты немедленно накинулись на него и повалили на пол. Началась свалка, стол опрокинулся, зазвенело битое стекло. Муромцев, отставив недопитую кружку, бросился вперед, нашаривая в кармане кастет, и вовремя — он увидел как блеснула финка в занесенной