спадает тяжесть, чем дальше мы удаляемся от Саммерленда, от крови и обмана, пропавших воспоминаний и вопросов, на которые нет ответов.
Прежде чем мы достигаем песчаной отмели, я глушу двигатель и открываю холодильник. "Не желаешь оказать почести?"
Стелла смотрит на завязанный пакет с мусором внутри. "Это моя одежда?"
Я киваю. "Плюс несколько гантелей".
Она безмолвно смотрит на них несколько мгновений, встречаясь с ними взглядом, как с врагом, и я хотел бы знать, что происходит за этими глубокими карими глазами. Она встает, сначала нерешительно тянется к сумке, а потом решительно выхватывает ее из холодильника. Она размахивается, а затем бросает его в океан с такой силой, что вся лодка сотрясается, словно ее накрыло волной.
"Хорошее, блядь, избавление". Она садится на место с довольным вздохом, затем смотрит на меня с улыбкой, в ее глазах появляется новая искра. "Пляжный день звучит очень мило".
Я не смог бы скрыть улыбку, даже если бы попытался. "Это моя девочка". Я нахлобучиваю на нее свою соломенную шляпу, как джентльмен, которым я притворяюсь, и завожу мотор.
Бездонная вода цвета индиго уступает место эбеновому песку, когда мы выходим на берег. Я бросаю якорь и беру наши вещи. Она тянется за своей сумкой, а я выхватываю ее из ее рук и перекидываю через плечо. "Пока я дышу, Реальта". Я напоминаю ей о своем обещании, данном ей в первый день нашего пребывания здесь, что ей никогда не придется таскать свои сумки.
Я выхожу из лодки в холодную воду по колено. Я невольно вздрагиваю, когда протягиваю ей руку, и она гримасничает. "Холодно, правда?"
" Не стоит об этом беспокоиться". Как только она кладет свою руку в мою, я другой рукой вытягиваю ее ноги из лодки, держа ее над водой. Она закатывает глаза, как обычно реагируя на мои выходки.
Остается надеяться, что я доказываю ей, что это не просто тактика, чтобы залезть к ней в штаны, а искренняя забота о ней. Она обхватывает меня за шею, и я думаю, что, возможно, мне это удается.
Это чертовски естественно — держать ее вот так. Как будто она упала с неба и приземлилась прямо в мои объятия.
До пляжа меньше пятидесяти ярдов, и когда мы доходим до него, я спускаю ее на землю, хотя мне хочется только одного — прижать ее к себе.
Ровный, гладкий участок пляжа не очень длинный. Большие валуны и камни нагромождены по обеим сторонам у основания небольшого скалистого утеса. Один из барменов рассказал мне о неровной тропе на другой стороне, которая взбирается на вершину и открывает вид на Атлантику с высоты тридцать на шестьдесят.
Стелла расчищает место от коряг и расстилает наше одеяло. Я снимаю рубашку и укладываюсь на спину. Черный песок, задерживающий солнечное тепло, согревает ткань. Я уже собираюсь закрыть глаза, когда Стелла поднимает подол своего платья.
Я бессовестно приподнимаюсь на локтях, пока она стягивает его через голову, обнажая простое черное бикини. Она освещена солнцем, которое высвечивает каждую ее идеальную линию. Я наслаждаюсь этим зрелищем, медленно проводя взглядом по ее длинным ногам, изгибам бедер и подтянутому животу. Сердце бешено колотится, когда я провожаю взглядом ее грудь, изящные ключицы, и совсем замирает, когда я добираюсь до ее лица, проникновенные глаза бесстрашно встречаются с моими.
"Ты… Твою мать". Я качаю головой. "Нет слов, чтобы описать, как ты прекрасна. Даже пытаться было бы оскорблением".
Она смело говорит: "Попробуй".
"Я могу смотреть на тебя днями, и все равно у меня перехватит дыхание". Она наклоняет голову в сторону, словно не может понять, серьезно ли я говорю.
"Заткнись". Она бросает на меня свое скомканное платье и садится, закатив глаза. Но ее губы подергиваются, словно она борется с улыбкой, и это все, что мне нужно видеть. Я переворачиваюсь и тянусь к ее бедрам. Она останавливает меня, пихая мне в грудь флакон с солнцезащитным кремом. "Я знала, что ты забудешь его упаковать".
Теперь моя очередь закатывать глаза. "Я бы хотел, чтобы ты мог провести хотя бы один день, не думая ни о ком другом". Я смеюсь над этим и возвращаюсь на свою сторону одеяла, но в глубине души я серьезно.
Она открывает книгу и пожимает плечами, не обращая внимания. "Просто я такая, какая есть."
Стелла лежит на спине, ее лицо закрывает шляпка от солнца.3 Я не могу понять, спит она или нет. Я наблюдаю, как поднимается и опускается ее живот при ровном дыхании. Я провожу пальцем по середине ее живота и прослеживаю верхнюю часть ее бикини. Я вижу, как подрагивает нижняя часть ее живота, и мое сердце бьется чуть быстрее.
Медленно я поднимаюсь над ней, не касаясь ее, за исключением мягкого поцелуя над пупком. Она резко вдыхает. "Ты спишь?" Мой голос хриплый, уже густой от желания.
"Да", — говорит она, и я практически слышу, как закатываются глаза под ее шляпой.
Я усмехаюсь. "Очень жаль". Нависая над ней, я целую ее под ребрами, а затем в углубление между бедрами.
Она изо всех сил старается не замечать меня, но я чувствую, как она напрягается под каждым движением моих губ. Наблюдать за тем, как она теряет контроль над собой, даже если это незначительные движения, чертовски увлекательно.
Я сажусь на пятки, упираясь коленями по обе стороны от ее ног, и провожу руками по бокам ее тела, останавливаясь, чтобы побаловаться со стрингами ее нижнего белья.
Она ничего не говорит, пока я не начинаю осторожно спускаться к поясу. Откинув шляпу, она смотрит на меня, щурясь от солнца. "Даже не думай об этом. Есть места, в которые я не хочу попасть песком".
"Ладно." Я ухмыляюсь и переворачиваюсь на спину, прижимая ее к себе так, что она упирается мне в бедра. Ее шляпа летит на одеяло рядом с нами. "Тогда садись мне на лицо".
"Что?" Она удивленно смеется.
"Сядь. На. Моем. Лицо". Я высокомерно вычленяю каждое слово. "Ну же, после всего, что произошло, ты определенно заслуживаешь оргазма или двух". Она поджимает губы, сдерживая улыбку.
