неофициальные пути контактов с Михаилом, причём минуя всяких ненадежных посредников. Радует хотя бы то, что самый надёжный посредник вдруг сам свалился с неба прямо в их руки.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 3 ноября 1921 года.
— Какова наша официальная позиция по поводу пленения маркизы Берголо и унтера Ревякиной, Государь? Что мы сообщаем в прессу, сообщаем ли что-нибудь, и, соответственно, какую линия проводим?
Министр Информации граф Суворин вопросительно смотрел на меня.
Хороший вопрос. Качественный.
В теории, это дело можно было бы поручить головорезам из ССО графа Слащёва найти её и эвакуировать, но мы пока даже не знаем, на каком из кораблей держат пленниц, не говоря уж о каютах заключения и прочих планах трюмов. А устраивать операцию спасения на дюжине вражеских боевых кораблей одновременно решительно невозможно. К тому же там сейчас шторм, снег, да, и, как-то далековато от материка.
К тому же, само наличие Ольги «на одном из кораблей эскадры» неизбежно должно было снизить нашу активность в части атак их соединения. Такой вот живой щит от наших атак. Пусть и со всеми возможными на корабле удобствами.
Посему, сейчас нужны иные варианты.
— А что подсказывает вам ваш профессиональный цинизм?
Всемогущий Министр слова склонил голову.
— Всё, что пожелает Ваше Всевеличие. Мы сможем отыграть и так, и эдак, равно как и потом отыграть назад. Пока поле возможностей открыто. Но чем больше мы будем метаться, тем больше сомнений и пересудов будет в массах. Генеральную линию нужно избрать и тогда я под неё представлю план и весь необходимый пакет действий.
Качаю головой.
— Вы не на пресс-конференции, граф. Не уходите от заданного вопроса. Итак, что бы посоветовали вы со всем цинизмом и максимальной эффективностью?
— Могу я узнать, проходят ли какие-то переговоры или были ли хотя бы какие-то контакты через посредников между нами и Токио в части передачи нам маркизы Берголо с её коллегой? Или, быть может, какого обмена пленными? Нам, кстати, есть кого им предложить взамен?
Хмуро смотрю в окно.
— Что вам сказать, Борис Алексеевич. Как таковых, никаких переговоров нет. Во всяком случае, пока. Прямых контактов тоже нет. Есть только сообщение, переданное секретной почтой по дипломатическим каналам через МИД Швейцарии. Которая, кстати, дала предварительное согласие и дальше выступать посредником между нами. Что касается, на кого бы из японцев мы могли бы их равнозначно обменять, то нужно порыться по сусекам, так, сходу, я не отвечу.
Понятно, что это была хорошая мина при плохой игре, но у меня не было в плену адмиралов и членов их Императорской Фамилии. Понятно, что Ольга лишь капитан ИВВС, но она знатная особа из золотой обоймы и мать старшего сына русского Императора. Вряд ли японцы проявят жест доброй воли и не захотят что-то взамен. Что-нибудь типа «месяц не бомбить порт Сейсин, беспрепятственно позволяя вывозить и доставлять уголь из Кореи в Японию. Пусть в оговоренных объемах и по четко установленному маршруту. Или, захотят вот что-то в таком вот духе.
Конечно, я мог бы наступить на горло собственным чувствам и заявить что-то типа знаменитого сталинского: «Мы солдат на фельдмаршалов не меняем!» Но тут были нюансы.
Во-первых, скажи я такое, меня просто не поймут в тусовке. На поле боя могли гибнуть миллионы солдат, в бою могли гибнуть и аристократы, это война, тут ничего не попишешь, так всегда было, есть и будет. Но заявить такое! Это просто скандал и сомнения среди людей нашего круга в психическом здоровье заявившего. Да и с чего заявлять-то? Подумаешь — плен! Тем более плен в бою, и она не сама подняла руки, а была захвачена в бессознательном состоянии, так что все законы чести соблюдены от и до.
И как-то не было в эту эпоху принято аристократию вообще, и высшую аристократию тем более, как-то гнобить в плену. Среди аристократии всё ещё действовал дух средневекового рыцарского кодекса, который не предусматривал обычного статуса пленника для оруженосцев и ближайшего круга попавшего в плен аристократа. Их старались не слишком отделять от своего сюзерена, оставляя их ему в качестве обслуги и компаньонов. К тому же выкупая синьора, выкупали и его окружение.
Да и насколько я знал самурайские порядки, Ольга для них не просто аристократка с красивым носиком, но и онна-бугэйся — женщина-воин благородного происхождения, обученная военному искусству и лично принимавшая участие в битвах. Что-то типа женщины-самурая, хотя это и неправильный термин. Так что тут-то я был более-менее спокоен, ни Ольге, ни Ревякиной ничего не грозило в принципе, иначе это потеря лица для «принимающей стороны». Максимум, что могли с Ольги истребовать, так это слово, что она не будет пытаться бежать.
В общем, ей ничего не грозило. Вопрос был лишь в сроках того, когда она вернётся в Россию, и о степени роскоши «условий её содержания». Равно как ничего бы не грозило моему сыну, окажись он в японском (германском, британском и т.д.) плену, равно как ничего не грозило бы в таком же случае и сыну Хирохито.
Так что, сталинская фраза про солдата и фельдмаршала, в этой тусовке точно не была бы не то что принята, но и даже понята. А вот мой авторитет, и прочие мои акции покатились бы вниз.
Но тут начиналась куда более тонкая игра. Новая Большая шахматная партия. Я уже вижу её контуры сквозь «туман войны». И за всем этим будут внимательно наблюдать все основные королевские дома и главы Великих Домов тоже. И все будут оценивать, не потерял ли я свою хватку? Где дал слабину? Где перегнул палку? Как там у полковника Киплинга? Акела промахнулся? И теперь его можно есть.
Японцы, это всё, конечно понимают. Хирохито отнюдь не дурак.
Ох, Ольга-Ольга, не сиделось же тебе в Новом Илионе…
— Государь, мы можем попробовать принудить официальный Токио их освободить. Поднимем героическую шумиху в европейской и мировой прессе, и они не посмеют…
Ну, не буду же я Суворину объяснять всю глубину наших глубин. Многие знания — многие печали.
Отрицательно качаю головой.
— Нет, граф. Это ничего не даст. Они туда не на прогулку летали и не с научными целями. Они летали в составе с другими бомбить японцев. И видимо кого-то разбомбили. Так что мировая шумиха не даст ничего, кроме героических портретов в газетах, которые, могут сослужить нам дурную службу.
Суворин вопросительно
