в этом городе строят опытную установку. В результате в разгар работ в помещении вспыхнул сильнейший пожар (американцы использовали в установке огромное количество графита), в пламени которого погибли многие из участников этого проекта, включая того же Ферми, известных физиков Опенгеймера и Сцилларда. Мало того, произошло сильное радиоактивное заражение как самого стадиона, так и территории университета и части города. Таким образом, как надеется адмирал, урановую бомбу для удара по Германии янки создать до конца войны уже не успеют.
— Вы твёрдо решили, Шульце?
— Увы, господин адмирал, но мои почки, застуженные во время зимнего блуждания в лесах под Брянском, не позволяют мне выполнять служебные обязанности. Мне нужно немедленное лечение и перемена климата на более тёплый.
— Жаль. Но я похлопочу о выписке вам заграничного паспорта. Куда намереваетесь отправиться?
— Выбор у меня небольшой: либо Испания, либо Бразилия, либо Парагвай. Я предпочитаю Испанию, которая, как мне кажется, сохранит нейтралитет до конца войны.
— В Испанию? Очень хорошо. Только давайте договорим о том, что за мою услугу с заграничным паспортом вы мне тоже окажете небольшую услугу. Небесплатно, поскольку она тоже отвечает интересам Рейха.
Шульце усмехнулся: за время своей работы в разведке он уже привык к тому, что даже отставников время от времени привлекают к делам «конторы».
— Ничего сложного. Просто нужно будет там, на севере Испании, подготовить место для моей тайной встречи с одним человеком.
— Как я понимаю, с очень непростым человеком?
— Да, непростым. Но вам, как моему давнему доверенному подчинённому, я могу назвать его имя: Стюарт Мензис. Мы с ним должны встретиться, по предварительным данным, где-нибудь в конце января следующего, 1943 года. Точную дату мы с вами ещё согласуем.
Фрагмент 15
29
За два с половиной месяца боёв 23-я танковая бригада сумела продвинуться всего на сто с небольшим километров, так и не дойдя до Гомеля километров пятьдесят. Причин такого «топтания на месте», в основном, две. Первая — это ожесточённое сопротивление немцев, не только цепляющихся за каждый клочок земли, но и постоянно контратаковавших. Вторая — ограниченность сил, участвовавших в продавливании обороны противника. Ну, и лесистая, а местами и заболоченная местность очень ограничивали возможность манёвра. Так что Брянский фронт, в конце октября в ходе массового переименования советских фронтов получивший название «1-й Белорусский», не прорывал, а продавливал оборону немецкой Группы армий «Центр».
Как рассудили бойцы, действия фронтов, оперирующих на Белорусском направлении, были направлены, скорее на сковывание тех девяноста дивизий, что немцы держали там, чем на их разгром и освобождение Советской Белоруссии. Ведь главные события второй половины этого года происходили намного южнее, в Нижнем Приднепровье в Северном Причерноморье. И необходимо было не допустить переброски войск отсюда, из западных областей РСФСР и востока Белорусской ССР, на направление главного немецкого удара.
Задачу выполнили. Из-за постоянной угрозы прорыва к таким важным городам, как Витебск, Могилёв, Гомель, за которыми открывается путь на Минск, фашистам приходилось постоянно напрягаться, подбрасывать пополнения в дивизии, несущие высокие потери.
Очень помогали белорусские партизаны, куда лучше немцев знающие в здешних лесах каждый куст, каждую болотную кочку. Как рассказал один из них, когда их отряд соединился с регулярными частями Красной Армии, тайные склады с немецким оружием, боеприпасами, продовольствием для партизанского движения были созданы ещё до войны. Были подготовлены базы будущих партизанских отрядов, выделены и обучены руководящие кадры для них. Часть — из местных партийно-хозяйственных деятелей и чекистов, а часть — из специально оставленных в немецком тылу подразделений диверсантов. И с началом оккупации вокруг этих ядер будущих отрядов начали собираться «окруженцы» и местные жители.
Немцы, конечно, зверствовали. И не только немцы, но и полицаи и специальные карательные отряды из числа белорусских, прибалтийских и, самое обидное для Кудина, украинских националистов. Зачастую доходило до того, что сами фашисты брезговали заниматься «грязной работой» по терроризированию населения и расстрелам евреев, перекладывая её на предателей. Но чем сильнее лютовали оккупанты и их подручные, убивая людей и сжигая деревни (подчас вместе с жителями), тем сильнее у них под ногами горела земля. И это, как говорил тот парень, только здесь, на самом краешке Белоруссии. А чем дальше вглубь республики, тем больше партизан, наносящих удары по вражеским тылам.
Высокой ценой, конечно, выполнили задачу командования. С лета по конец октября потери мотострелков убитыми и ранеными достигли двух третей штатного состава. Нет, это не значит, что к тому моменту, когда бригаду отправили в тыл, в батальоне осталась только одна рота. Пополнения в ходе боёв шли постоянно. Даже возвращались в строй те, кто закончил лечение в госпиталях.
В боевой технике — особенно в танках — потери не меньшие. Особенно — в лёгких танках, очень уязвимых даже для самых малокалиберных противотанковых пушек. Кстати, именно противотанковая и тяжёлая артиллерия оказались для бронетехники самым серьёзным врагом. Поэтому миномётчикам чаще всего и приходилось «работать» по позициям противотанковых пушек, и уж потом — по вражеской пехоте.
Погиб и старый боевой товарищ Вячеслава, Резниченко, с которым они не только прошли боевой путь от окрестностей Сольцов до границы с Белоруссией, но и когда-то ехали в одном эшелоне из Киева, а потом учились на миномётчиков. До обидного случайно погиб! Будучи парнем компанейским, заглянул он «на огонёк» к соседям связистам, которые готовились обедать. Ну, и присел к их кружку, уже приготовившему котелки и ложки. И надо же такому было случиться, что огромный термос с супом поставили прямо на незамеченную противотанковую мину! Жуткое зрелище — то, что осталось от ребят.
Снова расчёт Кудина потерял миномёт и «тачаночку». Нарвались на обстрел немецкой полевой артиллерии. Сами-то успели, как перепёлки, нырнуть с тягача в траву, а «Комсомолец» вместе с установленным на него «самоваром» накрыло прямым попаданием. Благо, это случилось перед самым приказом об отводе бригады в тыл, к Стародубу, так что «безлошадным» сержант Кудин долго не пробыл. Правда, пришлось переучиваться на новую технику.
Нет, не на 160 и 240 миллиметровые орудия, так понравившиеся когда-то Славке. Калибр его новой «машинки» по-прежнему составляет 82 мм. Но он ею остался более чем доволен, поскольку это не просто миномёт, а автоматический миномёт,
