дорогие родственнички. — я подтянул к себе один из стульев, перевернул его и сел, прислонившись подбородком на высокую спинку.
— Чей вы родственник? — Мартов переглянулся со своим зятем Даном.
— Да вы не волнуйтесь, я не о себе, а о вас говорю. Хотя, вы же сами уже запутались, кто вы есть на самом деле…
— Вы черносотенец? — насупился Дан.
— Не надейтесь, уважаемый Федор Ильич, я самый натуральный социал-демократ, хотя вы мне в праве им считаться, почему-то отказываете.
— Мы вам не отказываем, считайте себя кем хотите, милостивый государь…
— Вот и договорились, товарищ Дан — я считаю себя социал-демократом и рад приветствовать в вашем лице старший товарищей по партии.
— Господин Котов…- с какой-то тоской пробормотал «неистовый» Юлий: — Может быть вы себе какую-нибудь другую партию поищете.
— Никак не возможно, остальные мне не подходят. Только с вами, меньшевиками мне по пути.
— Мы не меньшевики! — рявкнул нервный Мартов.
— Меньшевики, меньшевики. –я достал из портфеля, принесенного с собой сложенный вдвое плакат: — Вот, сами же о себе пишете.
На бледно-зеленой бумаге какой-то изнеможённый бородатый старик, подняв палей верх, советовал голосовать исключительно за социал-демократов и меньшевиков на назначенных на осень выборах в Учредительное собрание.
— Это провокация большевиков!
— Совершенно с вами согласен, что это провокация, но вот только чья? Непонятно. Вы, уважаемые, утеряли хватку, «пролюбили» свой бренд и, как жалкие собачки, плететесь за своими, более удачливыми коллегами.
— Что вы несете, милейший⁈ И что мы «пролюбили»?
— Гордое имя своей партии. Вы ее просто отдели большевикам, хотя вы, товарищ Мартов создавали эту партию вместе с Лениным, стояли у истоков.
— Ну там не только мы с Лениным были…
— Да какая разница? Они теперь большевики, а вы последыши, то есть всегда младшие… И ваши телодвижения по переименованию вашей части партии ничего не даст. Ну, стали вы объединенной РСДРП и что? То, есть до этого вы были разъединенными? А кто сказал, что вы в дальнейшем не разбежитесь? А ваши ближайшие конкуренты, в любом случае, останутся большаками, то есть старше и главнее вас.
— Да вы просто сумасшедший!
— Да нет, это вы сумасшедшие. Вы мне сразу скажите — вы не планируете на выборах побеждать? Это ваша политическая махинация? Потом собираетесь своих сторонников передать тому, кто больше заплатит? Я верно угадал?
Какой-то сидящий у окна юноша, выписывающий что-то из разложенных перед ним книг, попытался подкрасться ко мне сзади, но был остановлен продемонстрированным ему сжатым кулаком.
— Посиди спокойно, парнишка, подумай о судьбе Родины.
— Да ты знаешь, с кем ты разговариваешь⁈ — выпучив глаза, заорал паренек:
— Это же глыбы, легенды!
— Точно, отцы русской демократии! — покивал я головой, вспомнив где-то слышанное выражение.
— Да, отцы! И даже дедушки! — парень стоял, вытянувшись в ниточку и орал, брызгая слюной, хорошо, что до него еще были пара метров: — И товарищ Аксельрод, и товарищ Плеханов!
— Точно, выдающиеся титаны мысли, мегамозги современности. — я начал обходить, брызгающего слюной и восхвалениями, парня с фланга.
— Вот, вы вроде бы со мной соглашаетесь, а у меня такое чувство, что вы издеваетесь надо мной и товарищами… -видимо я переиграл, и парень остановил свои восхваления.
— Правильно. Я хлопнул молодого человека по плечу, обтянутому поношенной суконной курткой: — Над вами все издеваются и все вас обманывают. Пока вы там витаете в эмпиреях, слушаете воспоминания товарища Аксельрода о том, как он был в земле и воле и умствования товарища Плеханова, которые сам товарищ Плеханов Слабо понимает, вас ваши коллеги-конкуренты обходят на повороте, забирая себе ваших сторонников.
— Вы что-то имеете против товарищей Плеханова и Аксельрода? — напал на меня Дан.
— Я? Нет! — я изобразил на лице крайнюю степень возмущения и даже стал отмахиваться ладонями: — Эти товарищи глыбы и памятники сами себе, в них живет сама история, но вот только вы товарища Плеханова не используете совсем, не реализовываете его чудовищно могучий потенциал.
— Послушайте, господин, как вас там… вы нас совсем запутали. — Мартов обхватил голову руками: — Коротко скажите, чего вы хотите и оставьте нас в покое…
— Как скажете. Я хочу, господа, чтобы наша партия достойно прошла через горнило выборов в Учредительное собрание, но для этого я прошу вас прислушаться к моим советам.
— Вы, наверное, хотели бы попасть в партийные списки? — ласково, как змей-искуситель, улыбнулся доктор Дан.
— Совсем не хотел, у меня есть, чем заняться. — вернул я ему улыбку.
— Ну хорошо, хорошо, мы вас слушаем…
— Во-первых, вам необходимо переименовать партию…Как вам к примеру — «Справедливая Россия»? Хорошо звучит?
— Послушайте, мне кажется, что вы из скорбного дома сбежали. Я вам как доктор говорю — вернитесь туда, там вам будет интересно.
— Доктор, давайте вы посерьезней будете, мне и так трудно, необходимо донести до вас все, что я хочу сказать, до того, как вы меня выгоните.
— Можно подумать, вы отсюда уйдете… — с сомнением пробормотал Мартов.
— Пока не закончу, не уйду, вы все правильно поняли Юлий Осипович. Так вот, продолжаем наш разговор. Второй пункт. Вам, товарищи, необходимо определится по вопросу поддержки правительства, вернее, категорически перестать поддерживать правительство по любым вопросам…
— Но мы же вместе двигаемся к….
— Товарищи, вы вместе с правительством никуда не двигаетесь, у вас разные дороги. У Временного правительства один путь — любым способом продолжить войну, чтобы не вызвать недовольства властных кругов Антанты и получить больше финансовых преференций при заключении мира, хотя это пустая затея. Не для того западники скидывали с трона императора, чтобы считаться с интересами российской буржуазии.
— Вы сторонника теории мировой закулисы? — Мартов иронично скривился: — Наверное, и мирового еврейского заговора тоже?
— Ну, заговор — не заговор, но сионистское движение никто не отменял и не говорите, что покойник Троцкий был просто удачливым журналистам, заработавший огромны деньги на статьях и митингах в Нью-Йорке, а не эмиссаром американского истеблишмента…
— Может быть и мы с Федором Ильичом…
— Товарищи, если вам американцы или англичане не предложили деньги, то это просто означает, что они не считают вас эффективным активом, вот и все. и, если бы я считал, что вы находитесь на чьем-то содержании, я бы к вам не пришел, мне их миллиарды все равно не
