что-то вспомнил. – Она как залезла мне в штаны! Достала член и начала сосать! Прям как богинюшка сосет, знаешь! И еще приговаривает, что никогда такого красивого члена не видела.
Его будто прорвало. Наверное, мое молчание навело его на ошибочную мысль, что я готов выслушать подробности их свиданий. Хотя стоп… Я же это и просил?
– Мы с ней и парке, и на задних рядах в кинотеатре, и в машине, и в туалете клубном, даже в примерочной! Она везде мне сосала, а ты бы знал, как она сосет! Хотя ты знаешь. А однажды ночью прямо на улице встала на колени, достала и открыла рот. Я, прикинь, вожу ей по губам, а нам свистят из соседней машины! Охренительное ощущение! А как она заглатывает и так горлом как бы подсасывает – знаешь же?
Не особенно… Что-то я подобных трюков в исполнении Арины не мог припомнить.
Хотя мало ли чему она успела научиться за время нашей разлуки.
Готовилась, повышала качество…
Я испытывал какое-то двойственное чувство. Вроде сам Арину подзуживал, вроде сам Ивана к ней посылал – и вот теперь они вдвоем зажигают, как я и хотел, а мне как-то нехорошо.
Мутит даже что-то от их рассказов.
– …а потом я ее как начал вертеть во все позы… – увлеченно продолжал рассказ Карпов.
Ну, может, она с ним тоже раскрепостилась?
– Говорит, у нее под четыре десятка мужиков было, но такого, как я – ни одного. Мы с ней в такой отрыв ушли!
Четыре десятка?
Хм.
Она мне врала или Карпову?
– А на тех выходных были у меня на даче. Ты же знаешь, у меня там бухта каната стоит отличного, и тут она говорит – я, говорит, никогда не пробовала это ваше шибари. Давай ты меня свяжешь. Ух, Глебыч, ты бы знал, что было дальше… Щас расскажу.
– На тех выходных? – Сощурился я.
– Ну, на прошлых. В субботу на праздник.
То есть, в тот день, когда мы с Ариной виртили.
Не иначе как тайком сбежала от Ивана прямо в веревках и давай мне названивать…
– Вань, – сказал я обманчиво-ласковым тоном. – Ты ж пиздишь как Троцкий.
– Не-не-не! – С азартом продолжил он. – Ты просто не можешь поверить, какая твоя Аришка звезда! А я расскажу!
– Карпов. Давай признавайся, – спокойно сказал я. – Лучше по-хорошему. Это ты увлекся или Арина тебя подговорила?
– Какая Арина?
– Арина Михайловна Точильникова. В красных стрингах и с жопой-сердечком.
Я скрестил на груди руки, буквально ощущая, как на мне отрастает деловой костюм, а вокруг воздвигаются стены зала суда. Центрального, чтоб страшнее. Кажется, Карпов тоже это ощутил. Или даже увидел, потому что присмирел он прям как народ на слушаниях и, опустив очи долу, признался:
– Насчет стрингов ничего не знаю. Придумала Арина. Мы хотели, чтобы ты ревновать начал. Я сначала хотел ей пару хороших дел подкинуть, чтобы ты приехал работой заняться, но ты так лихо все раскидал…
Неужели четыре пункта разницы в коэффициенте интеллекта так много значат?
– Я на тебя рассчитывал, Карпов. А ты что? Променял нашу дружбу на бабу! С которой даже не спал!
Упрек звучал так себе, но я уже разочаровался в разуме друга юности.
– Хорошая баба-то… – вздохнул Иван. – Я тебе только добра желал.
– Раз хорошая – взял бы себе и правда! – Разозлился я. – Вам обоим это было бы отличным наказанием. Особенно ей! За хитрости!
И отрубил звонок.
И заблокировал Карпова.
Потом подумал – и разблокировал.
Ну что за детский сад? Правда, на звонки все равно отвечать не стал – ни его, ни Арины.
«А вдруг что-то серьезное случилось?! Подними трубку!» – написала она мне в смс.
Ну и хрен с ним. Квартира столько лет спокойно стояла, еще столько же простоит, ничего не случится.
Почему я так жутко разозлился, я и сам толком сказать не мог.
Вроде как реально начал ревновать же. Так потом выяснилось, что зря.
С одной стороны – радоваться надо, с другой…
Вот поэтому я никогда и не хотел заводить никаких отношений с женщинами. Запутают в своих чувствах так, что сам себя дураком чувствуешь! И никакой логикой не распутаться!
Арина. 30
– Ты идиот! Договаривались же – никакой конкретики! Какое шибари?
– И как бы он поверил без конкретики? Ты сама видела, у него только на красных стрингах воображение включилось!
– Ну и рассказывал бы дальше про стринги! И про жопу хорошо зашло. Вроде она у всех сердечком, а Глеба аж перекосило!
– Не у всех…
Иван тяжело вздохнул и вдруг стал очень задумчивым, словно красные стринги и жопа сердечком и ему тоже напомнили о чем-то давно забытом, романтичном…
Мы с ним собачились с того самого момента, когда Глеб заблокировал нас обоих в мессенджерах и перестал отвечать на звонки.
Сначала витиевато срались в чатах, потом по телефону, а теперь решили выбраться по случаю хорошей погоды на улицу и поругаться под хороший кофе с пирожным.
Сегодня был тот день, когда в городе наконец начали открываться летние веранды, и мы заняли одну из первых. Работники кафе еще ползали по не до конца просохшему асфальту, соединяя каркас второй половины навеса, а под первую уже вынесли тяжелые столы и на редкость удобные кресла.
Весенний ветер норовил сдуть на проезжую часть меню и пачки салфеток, поэтому их придавили тяжелыми пепельницами, сохранившимися с тех времен, когда еще разрешали курить в заведениях.
Я щурилась на солнце, подставляя ему бледную кожу и собачилась с Иваном больше по инерции. Было немного обидно, что его творческий полет сорвал нам такой хороший план. Но план тоже принадлежал Ивану, так что без него все равно бы ничего не получилось.
Весьма коварно он придумал сыграть не столько на ревности Глеба, сколько на мужском животном инстинкте отбить самку у соперника. «МОЕ!» – должно было заорать подсознание, а сознание – придумать оправдание, почему нужно срочно лететь в Москву.
Не вовремя, в общем, у Глеба включился мозг. Он должен был на инстинктах продержаться хотя бы до открытия сайта с билетами.
Ну ладно, чего уж тут. Не вышло, так не вышло.
– Я смотрю, у тебя был суровый опыт! – пихнула я Ивана в бок и отпила глоток капучино из своей чашки. На ветру он стыл мгновенно, но все равно первый кофе на веранде после долгой зимы – это было слишком хорошо, чтобы отказаться. Пусть у него будет хотя бы один недостаток – температура.
– Еще какой
