И я не буду принадлежать тебе душой и телом?
— Нет-нет, — засмеялась Ольга. — Чисто деловые отношения. Я буду оплачивать каждый заказ отдельно, ты сможешь работать с другими заказчиками. Может быть, мы однажды подружимся, но это тебя ни к чему не обязывает.
— И где расписаться кровью?
— Просто выпей Вещество.
— Его можно запивать алкоголем?
— Нужно.
— Тогда — твоё здоровье! — Аннушка решительно опрокинула в рот флакон, в нос шибануло миндалём и полынью, но глоток виски смыл этот вкус. — Хм… Что-то ничего не чувствую.
— Подожди немного, — Ольга загадочно улыбнулась, — давай пока ещё выпьем.
Девушки чокнулись — рыжая рюмкой водки, черноволосая — тамблером с виски. Выпили. Доели мясо.
— Слушай, — сказала Аннушка смущённо, — у меня такое странное ощущение…
— Небольшой побочный эффект, — засмеялась Ольга. — Хотела предупредить, но решила, что так смешнее. Видишь ли, после приёма Вещества организм чувствует прилив сил…
— Ну, прилив, понимаю… Но почему, блин, именно к этому месту?
— Непостижима логика природы!
— И что мне теперь делать, блин?
— Как что? Мне надо тебе объяснять про пестики и тычинки?
— Чёрт, как бишь зовут того бармена?
— Дмитрос. Я же говорю, со мной не соскучишься!
* * *
— И вы подружились? — спросил я Аннушку, когда она закончила рассказ.
— Да, как ни странно. Ольга оказалась сложной женщиной с неоднозначной этикой, но со мной поступила честно. У меня всегда было право отказа — если мне не нравилось то, что она затевает, я могла сказать: «Нет, это без меня». Но воспользовалась им я всего раз, и она на меня не обиделась. В остальном, это было взаимовыгодное сотрудничество и хорошие отношения. Мне очень её не хватает, если честно. Меня мало занимали её интриги, но с ней действительно было весело, хотя и опасно. А главное, я всегда знала — если я попрошу о помощи, она бросит всё и примчится.
— А ты?
— И я. Но хватит разговоров, солдат. Давай дальше двинем, тут всего-то ничего осталось…
* * *
Машина вынырнула с Дороги на улице города. Напоминает «исторические центры» старых европейских столиц. Вычурные фонари, дома в три-пять этажей, булыжные мостовые, узкие улицы. Работают кафе, открыты магазинчики, по тротуарам прогуливаются люди, одетые самым обычным образом. На наш ревущий мотором мятый и грязный пикап смотрят неодобрительно, но без большого удивления.
Аннушка сбросила газ и покатилась неспешно.
— Где это мы?
— Локаль «Библиотека».
— Что такое «библиотека», я знаю. А что такое «локаль»?
— Огрызок среза, выдернутый из него в результате катастрофы или действия специальных артефактов. Здесь это небольшой городок и чуть-чуть окрестностей.
— И как его угораздило?
— Сейчас покажу, на это стоит посмотреть.
Мы проехали до конца улицы, свернули, потом свернули ещё раз и выкатились на небольшую круглую площадь. Аннушка заглушила мотор и вышла, я за ней.
— Вот он. Мораториум.
В центре площади торчит из земли чёрный цилиндр, похожий на репер, только побольше, а на его верхнем торце присобачен какой-то замысловатый механизм. Как будто кто-то вытащил башенные часы с кукушкой и вывернул их наизнанку. Кукушка вылетела, механизм сломался, получилась абстрактная скульптура — надгробный памятник точной механике.
— Кажется, он не работает, — отметил я.
— Ага, и чертовски давно. Но когда-то работал, и локаль образовалась из-за него. Такой же, но работающий, есть в Центре.
— Это где Школа корректоров?
— Именно. Он обеспечивает тот небольшой сдвиг относительно Мультиверсума, который не даёт синеглазым обрушить под собой Мироздание. Время там идёт немного быстрее, это создаёт определённые неудобства, но тут уж ничего не поделаешь. Терпят.
— И как такое возможно?
— Мы здесь как раз для того, чтобы это узнать. Пошли.
Тёмные коридоры пахнут академически: бумагой, пылью, тишиной, древностью, старым деревом и мастикой для пола. Этакая «де сиянс академия», прямо ожидаешь встретить Ломоносова в шитом камзоле и завитом парике. Но человек, к которому привела нас Аннушка, одет совершено обычно, а залысины на его голове ничем не прикрыты. Он сидит в монументальном кресле возле лампы и читает книгу. Чрезвычайно умиротворяющая картина.
— Здравствуйте, Олег, — сказала Аннушка негромко.
— Здравствуйте… Ох, это вы, Аннушка? — она вошла в круг света, и старик её узнал. — Так странно всегда видеть, что вы не меняетесь. Увы, о себе я такого сказать не могу. Что привело в наш тихий уголок даму со столь активной жизненной позицией?
— Вы всегда смеётесь надо мной, — укорила его девушка.
— Отнюдь, — улыбнулся Олег, откладывая книгу, — я искренне завидую вашей целеустремлённости и всегда рад вас видеть. Но ваши визиты сюда так редки, что я не могу не спросить о причине очередного.
— Я привезла вам книгу, — Аннушка протянула старику тот томик из пластика, который я видел у неё дома.
Он осторожно его принял, покрутил в руках, раскрыл, бегло глянул, закрыл снова.
— Кого-нибудь другого я спросил бы, представляет ли он ценность этой книги. Но вы, безусловно, в курсе. Что заставляет вас расстаться с экземпляром из вашей, несомненно богатой, личной коллекции? И, кстати, ваш спутник…
— А, простите, — спохватилась Аннушка, — это Лёха. Солдат.
— Лёха, — представился я.
— Олег, — ответил старик.
— Он крутой учёный, — отрекомендовала его Аннушка.
— Я энциклопедист, а не учёный, — поправил её старик, — это не одно и то же. Я не добываю новых знаний, а лишь изучаю те, что уже есть в книгах.
— Вот их-то мне и надо, — закивала Аннушка. — Очень срочно требуется порция книжных знаний.
— Вам всегда срочно, — вздохнул он. — Молодость и задор, разумеется. Судя по книге, которую вы принесли, вас интересуют мораториумы?
— Да, Олег, они самые. Увы, эта книга не по моим мозгам, придётся задействовать ваши.
— Лучший в Мультиверсуме специалист по мораториумам — адьюнкт-профессор Лейхерот Теконис. К сожалению, он давно уже не появлялся на своей кафедре. Так давно, что даже терпеливая администрация Библиотеки начинает поговаривать о том, чтобы убрать его из штатного расписания или хотя бы снизить ему зарплату. Думаю, лет через пятьдесят-сто у них дойдёт дело до заседания на эту тему.
—
