частички?
- Она может пробудить силы и во мне. Здесь все пропитано тьмой и любой свет способен всколыхнуть это бесовское болото.
- Бесовское болото… - насмешливо произнес за ним демон. – Терпеть не могу твои вот эти выражения…
- Останешься? – Светоч никак не отреагировал на его слова.
- Ладно, останусь… - проворчал Шакс. – Только прошу тебя, если что-то случится, постарайся вернуться обратно. Вдвоем нам будет легче.
Отец Сергий улыбнулся и молча, пошел обратно в церковь. Он взял с десяток свечных огарков и засунул их в карман под удивленным взглядом Любаши.
- Зачем это?
- Еще сам не знаю, - он указал на силуэт демона. – Шакс останется с тобой. Не бойся.
- Он будет стеречь меня? – Любаша вроде бы испытала облегчение, но в тоже время и страх перед существом из преисподней.
- Да. Но тебе не о чем переживать. Шакс не может войти в церковь, - отец Сергий будто прочел ее мысли. – Я обещаю тебе, что он него зла не будет.
Он ушел, а Любаша растерянно оглянулась. Что же ей делать?
- Боишься? – раздался с улицы насмешливый голос. – Я пугаю тебя?
- Это нормально, - ответила девушка, осторожно приближаясь к открытым дверям. – Ты ничем не отличаешься от тех, кто обитает здесь.
- В отличие от них я пришел спасти тебя, а не убить, - немного обиженно произнес Шакс. – Это ведь очевидно. Но я не вижу в тебе благодарности.
Любаша видела очертания его фигуры, но не могла разглядеть лица.
- Подойди ближе, - попросила она, сама не зная зачем это делает.
- Зачем? – хмыкнул демон, но все же приблизился. – И?
Она с интересом смотрела на красивое лицо с каким-то неуловимым налетом зла. Его печать стояла на всем облике, делая черты Шакса слишком острыми, слишком пронзительными…
- Просто хотела посмотреть на тебя поближе. – Любаша никогда не сталкивалась с представителями темных сил. – Ведь видела всего лишь минутку.
- Нравлюсь? – демон широко улыбнулся, поблескивая в темноте белоснежными зубами.
- Почему? – она удивленно приподняла брови. – Почему ты мне должен нравиться?
- Я – красавчик, - ответил Шакс, поигрывая бровями. – Это трудно отрицать. Согласись.
- Да разве только этим можно нравиться? – не удержалась от смеха девушка. – Глупый ты и горделивый.
- А ты какая? – Шакс окинул ее тяжелым взглядом, из которого моментально пропало веселье. – Простушка, воспитанная попом.
- Простушка и есть, - она подняла на него глаза, полные жалости. – Этим обидеть нельзя. Первое чадо смирения — простота. Когда в человеке есть простота, тогда есть и любовь, и жертвенность, и любочестие, и благочестие. В простом человеке есть душевная чистота и несомненное доверие к Богу, без испытания. Так говорил Преподобный Паисий Святогорец.
- Чудно за всем этим наблюдать… И слышать чудно. – Шакс не сводил с нее своих темных глаз. – Я ведь о внешности говорил, а не о душевной простоте, а ты мне сразу проповеди читать…
- Чем важна внешность? Для чего она? Чтобы другим нравиться, чтобы соблазнялись тобой? А мне всегда хотелось, чтобы меня полюбили за то, что внутри. Так честнее. – Любаша говорила это тихо, со скрытой грустью, от которой у демона стало неуютно на душе. – Красота сойдет и держаться не за что будет. Да кому я это рассказываю? Ты ведь не знаешь, что такое любовь… Бедное существо, неприкаянное… Тыняешься по миру и голову притулить не к кому.
- Ты что меня жалеть удумала? – зло прошипел Шакс. – Кто ты, чтобы меня жалеть?! Меня, высшее существо!
Он отошел от двери и уселся на скамью, отвернувшись в другую сторону, а Любаша улыбнулась.
Обижается, ранят его слова, значит, что-то чувствует еще…
- Зайди внутрь. Ветер холодный, - услышала она его недовольный голос. – Заболеешь, помрешь, а мне перед Светочем потом ответ держать. Замучает своим стенаниями.
- Мне не холодно, - еще шире улыбнулась Любаша. – От алтаря теплом веет.
- Зайди, я сказал! – рявкнул Шакс и девушка послушалась. Скорее всего, ему не хотелось, чтобы она видела его сгорбленный силуэт. Неприкаянный…
Любаша присела на длинную скамью, стоящую у стены и прижалась к ней спиной. На душе было тяжело, потому, что слова Шакса затронули какие-то струны в ее душе. Простушка. Глубоко вдохнув, она тихо запела, освобождая сердечко от невыплаканных слез:
- Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно…
Пусть листочки с календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это правда, надо…
Я могу за тобой идти
Сквозь трущобы и перелазы,
По горам, без дорог почти,
По пескам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу…
Шакс удивленно прислушался к этому приятному, мелодичному пению. Как красиво… Песня лилась с таким теплом, с душой, что у него появилась странное покалывание в глазах. Любаша обладала невероятным, глубоким голосом, в который хотелось завернуться, словно в плед. Когда она вдруг замолчала, Шакс приблизился к дверям и тихо попросил:
- Продолжай, пожалуйста.
Через минуту молчания голос Любаши опять полился звенящим ручейком, тревожа его темную сущность.
- Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.
Я могу за тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно…
Глава 18
Шакс ворвался в дом ведьмы и сразу услышал звуки борьбы, доносившиеся из погреба. Он бросился туда и почти свалился вниз, зацепившись за коврик. Его появления никто не заметил, потому что демон и ведьма были заняты тем, что пытались повалить Светоча на земляной пол. Отец Сергий отбивался, как мог, несмотря на кровоточащие раны. Его одежда была изорвана, один глаз полностью исчез под нависшей бровью, а изо рта хлестала кровь. Шакс собрал все свои силы и, схватив ведьму за волосы, вышвырнул ее из погреба. Дверца за ней тут же захлопнулась, и он задвинул засов.
- Тварь! Тва-а-арь! Хозяин убьет тебя! А-а-а-а!!! - дверца
