и слов о том, куда я могу пойти дальше. Я себе свое «повышение» представлял как-то по-другому. Думал, что сменив свой статус на постоянного работника, я получу хотя бы список мест, куда я могу подать заявление. Но ничего подобного не было.
Это был просто обычный трудовой день. С новой зарплатой, с новыми возможностями, которых… почему-то не было.
Под конец рабочего дня, когда я прокручивал в компьютере рынок вакансий внутри корпорации, и куда мне можно теперь податься, пока есть окно возможностей и это назначение не прилетело сверху, у меня зазвонил телефон.
Мои родители ждали этого дня. Дня официального окончания стажировки, поэтому отказаться от посещения ресторана отца у меня просто не получилось.
В звонке папа и мама, перебивая друг друга, говорили о том, как гордятся мной. Мне было приятно слышать поддержку. Но, понимая, какие они умели закатывать пиры, в душе появилось сомнение насчет того, что мне стоит туда идти.
Не любил я такую роскошь.
Пока что она была не для меня, но только пока.
— Нет, — сказал сам себе. — Отказаться нельзя, я обижу их…
Поэтому следующий час после работы я приводил свой внешний вид в порядок. Не дай бог, мама увидит, что я замученный, с мешками под глазами или вообще, неряшливый, начнутся новые нападки. Она насчет этого была весьма щепетильной особой.
Такого я себе не могу позволить. Все же я давно уже не шестнадцатилетний пацан.
Собрался, оглядел комнату, в которой жил, грустным взглядом, словно последний раз сюда приходил и закрыл дверь на ключ. Спускаясь, поклонился Джи Ын Так, которая, как всегда дежурила на этаже, хохоча под новенький сериал в планшете, и вышел на улицу.
Вечерний прохладный воздух тут же наполнил мои легкие. Я замер, разглядывая вечернее небо, глядя на мигающую точку, которая была самым обычным самолетом.
И чего это я так разнервничался из-за перехода на должность менеджера? Сам же к этому шел, сам же понимал, что просто так ничего и нигде не дается.
— Выдохни, Винсент, — сказал я сам себе. — Все только начинается!
И с новым настроением сделал шаг на асфальтированную дорожку. В ту же секунду что-то врезалось в меня и взвизгнуло. Машинально сделал шаг в сторону, подхватил падающее тело и увидел, как ярко светящийся экран телефона разбивается в дребезги от падения на асфальт.
Девушка, которая врезалась в меня, пискнула, попыталась вырваться из моих рук.
— Отпусти! — в тусклом освещении домового фонаря мелькнули карие глаза. — Отпусти, кому говорю!
Улыбнулся про себя, помог удержать равновесие, судя по форме одежды менеджеру одной из местных фирм, и тут же нагнулся, чтобы подхватить ее телефон.
— Держите, вы уронили, — спокойно сказал я, протягивая девушке в белой блузке и черных брюках ее сломанную вещицу. — Вы уж извините, что так получилось.
Она ничего на это не ответила. Прижала телефон к груди и изучающе смотрела на мое лицо.
Глядя в ответ, понял, что где-то ее раньше видел. И явно не во сне.
Поклонился, извиняясь еще раз, хоть и понимал, что я не виноват, и просто обошел ее.
Вот ведь торопыга! Не понимаю современных людей с их вечным желанием идти и, кроме телефона перед собой ничего не видеть.
* * *
«Хеми, — начинала писать сообщение по потрескавшемуся экрану, Чо Исо. — Ты не поверишь, кого я только что встретила!»
* * *
Ресторан отца «Коу Жарден» представлял собой смесь французской национальной кухни и южнокорейской, сочеталось это сложно, но все же отец нашел мастеров, которые смогли это сделать. Дизайн большого помещения, к слову, был выполнен на европейский лад. Здесь не было таких скромных столиков, огражденных пуфами, чтобы закрыть гостей друг от друга, как это было принято в Корее. Не было причудливых нарядов у официантов и какой-то тематической составляющей.
Все было строгим в меру, но показывающее богатство заведения. Высокие потолки, свет с которых давали роскошные люстры. Потолок, кстати, был с карикатурной зарисовкой из каких-то древностей, реплика какого-то известного полотна или что-то того. Стулья и столы были выполнены в едином дизайне, из какого-то красного дерева. Подробностями я в этом плане не интересовался.
А общий стиль обслуживающего персонала был строгим. Никаких открытых частей. Белая рубашка, как на девушках, так и на парнях, черная жилетка с эмблемой двух слов, брюки и черные лакированные туфли.
Сразу после входа меня встретила небольшая тумба, за которой стоял администратор, сверяясь с именами посетителей. Просто так, в ресторан нашей семьи попасть было невозможно. Только по строгой брони и то, учитывая количество посадочных мест, всегда были недовольные, которые хотели попасть, но свободных мест просто не было.
— Добрый вечер, господин Ишито! — приветливо поклонился администратор. — Ваши родители ожидают вас за столиком номер шесть у дальнего окна.
— Добрый вечер, Луи, — кивнул я в ответ. — А что, поближе мест не было?
Мой вопрос больше походил на недовольный, но Луи, вечный администратор ресторана отца, уже привык за столько лет его слышать. И его ответ всегда был одним и тем же:
— Ваши родители посчитали нужным сесть именно там.
Далее меня проводил один из официантов, чье имя запоминать мне не имело смысла, ибо их было слишком много, да и текучку никто не отменял, и спустя минуту я увидел торжественные лица моих родителей.
Отец тут же встал со своего места, протянул руку, чтобы пожать мою и поприветствовать, а затем от души обнял, хлопая по спине.
— Я горжусь тобой, сын! — в его голосе появились нотки эмоций. — Кто бы мог подумать, мой сын — менеджер в корпорации «ЭлДиДжи групп»!
Мама тут же вполне ожидаемо шутливо добавила:
— Я, например, всегда знала, что Винсент справится, — заулыбалась она, хитро стрельнув глазами в сторону отца. — И предполагала, что так будет, может, пусть и не так стремительно. Странно, что ты, Нолан, думал иначе.
Их постоянные подколки друг друга забавляли меня. Они никогда друг другу не грубили, не пытались задеть что-то личное в душе или оскорбить. Родители воспринимали друг друга как часть себя. Любили друг друга до безумия и в таком браке появился я.
Я бы назвал себя счастливым ребенком, с полноценным детством и поддержкой. И то, что я имею, я никогда не хочу потерять.
— Давай, рассказывай, как у тебя все получилось! — отец хлопнул в ладоши, растирая их, а затем поднял руку.
В следующую
