только окна, но и защитные заклинания вокруг, создававшие едва заметное мерцание, чтобы каждый мог легко определить, где заканчивается безопасная территория.
Тишина этой ночью тоже казалась полной, словно искусственной. Я бы поверила, скажи Несса, что она и впрямь нашла и проверила на мне фильтрующее заклинание.
— Раньше порождения создавали так много звуков, — то ли пожаловалась, то ли поделилась наблюдением я.
Давно я не бывала на крыше, хотя в детстве отец поднимал меня сюда, чтобы посмотреть на мир. Маленькие владения, в которых я родилась папиной принцессой.
Твари вокруг никогда не давали забыть об опасности, а с наступлением ночи все приходило в движение. Стоял рев, хруст веток и вой. Звуки погони и драк. Визг, с которым порождения бросались к нашим стенам, проверяя заклинания и камни на прочность. Намекали, что жизнь существовала тут до нас, а чужаками стали мы, когда вторглись на их территорию. В Империи считали, что порождения нападают, потому что такова их натура, Мрак пропитал их тьмой и злостью. Но, живя здесь, начинаешь задаваться вопросом, не охраняют ли они свой дом? Кто сказал, что они заслужили его меньше, чем мы?
— И сейчас создают, — задумчиво ответил Генри. — Только чтобы услышать, нужно отойти гораздо дальше от стен.
— Так отец мне и говорил. Они уходят, бросая свои норы.
— Известна причина? — заинтересовался он.
— Нет, — смутилась я, раздумывая, не выдала ли чего секретного. Вряд ли: Генри сам это сказал, а я лишь подтвердила его слова.
— Клубку очень повезло. Некому было цапнуть его, когда он так обессилел.
Я поежилась.
Коту я приказала отправляться спать. Через окно он без проблем попадет в мою комнату, а судя по виду — кровать ему точно не повредит. Он послушался, в очередной раз доказав, что прекрасно понимает слова. И все же мне жутко не хватало его в голове. Наверное, так ощущают себя люди, которым оторвали конечность. Вроде можно приспособиться и жить, но не выходит, потому что ничего не становится прежним. Приходится заново учиться даже самым простым действиям.
— Иногда они кого-то забывают, — рассказывал мне Генри. — Недавно к востоку отсюда нашли старую лису. Потерялась или отбилась от стаи, но она была совсем не агрессивной — напуганной.
— Та, изображение которой показывала Злюка? — вспомнила я.
Генри усмехнулся и кивнул.
— Да. Свежее, как раз ребята привезли.
— Что с ней стало? — зачем-то спросила я, хотя догадывалась, что ответ будет неприятным. Убили? Могли.
— Не знаю, — честно ответил он, а я почувствовала легкую грусть. Ему тоже было жалко охваченную страхом тварь. Лисой она, конечно, была чисто формально, просто названия присвоили не всем порождениям. Они довольно часто менялись, умудряясь скрещиваться между собой, а эволюция во Мраке работала в ускоренном режиме. Мы каждый год натыкались на новые виды. Не говоря уже о тех, что жили на западных рубежах, куда поселенцы продвинулись совсем недавно. Север и вовсе только предстояло открыть.
— Стае ее точно не вернули, — заключила я.
— Почему нет? — ехидно удивился Генри. — Только представь, как отважные старшекурсники с правом свободного перемещения, засунув ошалевшую от такого подарка судьбы лису за пазуху, преодолевают сотни километров, сражаясь с самыми опасными тварями, чтобы воссоединить хвостато-крылатый комок рыжей шерсти с ее семьей.
Я смеялась, уткнувшись носом в его плечо, пока мои подрагивали. Воспользовавшись моментом, когда я не могла ни сопротивляться, ни возмущаться, Генри притянул меня к себе и обнял.
— Не обращай на меня внимания, — любезно сообщил мне он. — Можешь смеяться дальше. Если грудь жестковата, то предлагаю шею.
— Дурак, — заклеймила его я.
— Джентльмен, — поправил он.
— Дурак, хоть и джентльмен. Ты сегодня слишком милый. И вообще, не пойму, как у тебя это получается?!
— Быть милым?
— Нет, везде чувствовать себя как дома. Порой это бесит.
— Завидуешь?
— Еще как!
Он погладил меня по плечу, а потом повернулся и поцеловал в макушку.
— Но тебе хорошо.
— С чего ты взял? — возмутилась я для порядка.
— Я тебя тоже чувствую, забыла?
— Ага, только боль.
— Кто говорил, что только ее? — заговорщически прошептал он.
— Не может быть!
Я прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. Удивляясь ему. Еще пару дней назад не поверила бы, что могу оказаться на этой крыше. И с кем!
Тепло делилось на двоих, обещая покой и счастье. Сейчас, когда вокруг не существовало никого, кроме нас, связь не казалась чем-то чуждым. Напротив, я будто приросла к этому парню всей душой, и так было всегда. Не тянула из него силы, а они сами стремились ко мне, принадлежали мне по праву.
Перед глазами у меня возникла картина. Все та же мамина лаборатория, стол и книги. Клубок на полу трется о мою ногу. Сердце замирает в груди, я задерживаю дыхание, когда Генри наклоняется ко мне и целует. По-настоящему. Я чувствую вкус его губ на своих. Кружится голова…
— Мира, смотри, — позвал Генри, и я распахнула глаза. Он показывал рукой куда-то влево. — Сейчас будет.
— Что? — не поняла я.
А потом увидела и сама. Алая вспышка мелькнула перед глазами. Почти как молния, такая же быстрая, но совсем не похожая на прорезающую темноту линию. Эта была широкой, будто половина неба на секунду стала алой. Кровавой.
— Что это?
— Не знаю, — лаконично ответил он. А я невольно прижалась к нему плотнее. Подумав, Генри добавил: — Но порождения начали пропадать, когда оно появилось. Всегда в одной стороне, а они уходят в другую.
— Бегут, — вспомнила я еще одно тревожное слово.
— Да, бегут.
— И предупреждают нас?
— Не уверен. Да и многие не уверены. Как я слышал, большинство поселенцев предпочитает считать, что они просто устали бороться с нами и признали территорию потерянной.
— Настолько ли они умны? — прошептала я.
— Некоторые — точно, — серьезно ответил он. — Вопрос в том, кто умнее сейчас: мы или они?
— Ты умеешь успокоить и напугать одновременно, — пожаловалась я.
— Разносторонние таланты, — усмехнулся Генри, снова целуя меня в макушку.
А я все не могла перестать представлять тот поцелуй, что привиделся мне перед алой вспышкой.
Глава 46
— Выкладывай! — приказала я, когда мы вернулись в лабораторию и «заперли» дверь, придвинув к ней стул. Свет включать не стали, ограничившись одной свечой. Чтобы записывать названия на лист, хватало и ее, а я не хотела рисковать, ожидая, пока кто-то еще заметит наше присутствие с улицы.
Явился сонный Клубок и улегся у двери охранять. Почувствовал, что ли, что мы вернулись.
— И не думай меня обманывать, — предупредила я. — Угрызения твоей совести я тоже чувствую.
Генри пожал плечами, улыбаясь:
— Знала бы ты, сколько человек
