дальше она не позволяла.
Она даже застыла. Оторопела. Остановилась.
– Она всегда мечтала увидеть, как будет выглядеть моя любовь.
Нет, ей послышалось… Неужели? Неужели он это произнес?
– Я…-начала что-то мямлить про себя.
Он положил руку на ее плечо, развернул к себе.
– Элина, у меня намерения серьезные. Вернусь из дома – хочу с родителями твоими поговорить. Знаю, что рано. Что мы только на второй курс перешли, но зачем тянуть, если любим друг друга. И ты точно знай, что мне твоих денег не нужно. Мы все сами заработаем и на ноги встанем. Вместе. Я узнавал, в общаге семьи тоже селят. Просто будем делить одну секцию с тобой, у меня с комендантом хорошие отношения, он на встречу пойдет. Как восемнадцать тебе исполнится, сможем пожениться.
Она слушала его – и уши горели. От страха, восторга, предвкушения, радости… Неужели? Неужели все так легко, как он говорит? Неужели они смогут быть вместе? А почему бы и нет? Счастье ведь так близко: руку протяни- и оно в твоих руках… И почему папа должен быть против? Марат ведь хороший парень. Она непременно поговорит с мамой за эти месяцы, подготовит. А та, возможно, сможет и папе как-то намекнуть…
Разговор о будущем Элины действительно состоялся, только не совсем так, как она того планировала.
Глава 3
Типичная картина. Идеально чистая, вылизанная матерью до блеска гостиная, национальные блюда на столе в изобилии, казалось бы, дом- полная чаша, только все равно за столом висела тяжелая, давящая тишина – отец ел. Мать то и дело расспрашивала его о работе и каком-то деле, о встрече с какими-то Басаевыми, но это нисколько не разряжало обстановку, потому что мрачные односложные ответы отца красноречиво говорили о том, как он относится к своим домочадцам. Элине было неинтересно. Единственное, о чём думала девушка – о побеге в свою комнату, чтобы укутаться в одеяльце, дождаться, когда дома всё затихнет- и можно будет попереписываться с Маратом. Но нужно ждать, пока отец закончит трапезу. Он на прошлой неделе вернулся из республики, летал по каким-то делам и почему-то с тех пор еще ни раз не пропадал по ночам в городе. И Эля поймала себя на мысли, что жалеет, что он дома… Тут же осекла себя за то, какой эгоистичной была в своих суждениях, но ничего поделать с этим не могла. Отец уезжал – и словно дышалось легче.
Он закончил, наконец, есть, выпил свой вечерний чай и взглянул на дочь за весь вечер в первый раз. Долго смотрел, о чём-то размышляя. А потом положил руку на стол, важно нахмурился и объявил:
– Жених теперь у тебя есть. Скоро помолвка. Это сын моего партнёра и хорошего друга. Когда придёт время вы с ним поженитесь и мы объединимся в одну семью. С сегодняшнего дня тебе запрещено гулять без позволения жениха. Выходить на улицу только во двор. И чтобы никаких друзей. Поняла? Детство закончилось.
Элина даже не поверила сначала словам отца. Он серьезно сейчас?
– А институт? -робко произнесла она, не понимая, как ее учеба встроится в парадигму его новых «правил».
Отец не спеша взял зубочистку и с типичным цыканьем начал орудовать ею в зубах.
– С институтом твоему жениху теперь решать. Не разрешит учиться- заберешь документы.
Жених? Тот, кого ни разу не видела? Был в её жизни лишь один человек, кого любила и за кого мечтала в будущем выйти замуж. Нарожать ему детей и жить в любви. Именно любви не хватало ей всю жизнь. Родители никогда не проявляли нежных чувств по отношению к дочери. Да и друг к другу в принципе тоже. Элина знала, что мать никогда не любила отца. Её выдали замуж родители, так и не спросив на то мнение дочери. Но мать смирилась и даже научилась уживаться с мужем-тираном. Ужаснее всего было то, что она страдала от его измен и равнодушия, чисто по-женски, не потому, что любила, а потому, что ее такой расклад просто унижал как женщину. Именно сейчас, познав, что такое любовь и взаимность, Элина, наконец, смогла рассмотреть весь тот мрачный шлейф, который тянулся за ее отцом и матерью все эти годы жизни в «нелюбви», зато в правильной, образцово-показательной семье по мнению односельчан.
Элина такого будущего себе не хотела. Настолько, что впервые в жизни прорезался голос. Появилась воля к сопротивлению, чтобы возразить.
– Я не знаю его и выходить замуж не хочу, – ответила отцу, на что тот грозно свел брови на переносице. Этого взгляда Эля боялась ещё с детства.
– А кто тебя спрашивал?! Не хочет она. Я так решил. И свекр твой будущий. Как скажу, так и сделаешь. Попробуй только ляпнуть что-нибудь подобное на помолвке! – обрубил отец и встал из-за стола. – Поговори с ней нормально. Объясни всё. Чтобы не вздумала меня опозорить, а то выпорю.
Отец действительно мог выпороть, Элина это знала не понаслышке. Он, казалось, всегда был таким жестоким и злым. Элина ни разу не видела его улыбающимся. Лишь грубым и жёстким, как зверь. В детстве ей часто прилетало его ремнём. Причем за совсем уж мелочные проступки. Казалось, ему нравится причинять боль. Он вообще либо не замечал ее, либо бил.
– Хорошо, дорогой, – кивнула мать, а у Элины от подступающих слёз защипало в носу. А как же Марат? Что она ему скажет? Ведь обещала, что выйдет за него и он ждёт. И она… Как теперь она отдаст своё сердце другому, если оно уже Марату принадлежит? Так нельзя. Она не хочет так!
Заплакала, к матери бросилась. Обняла её крепко, содрогнулась.
– Я не могу, мам. За того, кого не знаю, не могу. И я уже… Уже влюблена.
Мать отстранилась, с ужасом зыркнула на дверь, в которую только что вышел отец. И, убедившись, что он не услышал, замахнулась на дочь. Пощёчина получилась сильной, болезненной. У Элины даже голова дёрнулась.
– Не вздумай сказать такое своему отцу, он с тебя кожу снимет! И чтоб я больше ничего подобного не слышала! Ты меня поняла?!
Элина замотала головой в неверии. И это говорит мать, которая сама всю жизнь с нелюбимым?.. Что же это за мать такая?
– Ты когда-нибудь любила, мам? Так, чтобы до головокружения и мурашек по коже? Любила? Знаешь, что это за чувство? – упав на колени перед родительницей, схватила её за руки. В глазах немая мольба и сердце болит, аж рёбра разламывает.
– Рот закрой, сказала тебе! – зашипела на неё
