Николаевич (Израилевич) Иноземцев, директор Института мировой экономики и международных отношений. Он был того же поля ягода, что андроповские «аристократы духа». Сугубый «западник», один из тех, кто завел страну в болото «конвергенций». Но Иноземцев был не из андроповской, а из брежневской «команды».
В марте 1982 г. в его институте появились работники прокуратуры – обнаружилось, что Иноземцев поставил бывшего завхоза заместителем директора, тот за государственный счет обустраивал дачу начальника, поставлял ему бесплатно импортную мебель. Тот перепугался, поспешил внести в казну «недостачу», 18 тыс. рублей.
Но дальше в Институте мировой экономики появились сотрудники КГБ, учинили обыск. Это учреждение считалось «элитным», и попадали туда только отпрыски «номенклатуры». Все считали себя «прогрессивными», презирали «совок». Группа аспирантов создала кружок «молодых социалистов», выпускала машинописный сборник «Поиски». В 1980-х КГБ на такие мелочи вообще не обращал внимания. Но тут вдруг арестовал авторов – Фадина, Хазина, Кагарлицкого, Кондрашева, Кудюкина, Чернецкого, Шилкова, Ривкина. Возбудили 20 уголовных дел, других сотрудников таскали на допросы. Шерстили учреждение советника Брежнева, опять дискредитировали его окружение! Иноземцев перегрузок не выдержал, скоропостижно скончался [149, с. 225]/
В это же время серьезному испытанию подверглось здоровье самого Леонида Ильича. В марте 1982 г. он отправился в Узбекистан, вручать республике орден Ленина. Была расписана программа визита. Когда Брежнев ездил по Ташкенту, ее сократили, убрали посещение авиационного завода. Но позже оказалось, что свободное время еще есть, и Леонид Ильич вспомнил, что надо бы побывать на этом заводе. Местное начальство засуетилось, сперва велело собирать рабочих во дворе, потом определило для митинга и выступления Брежнева сборочный цех. Рабочие хлынули туда. Чтобы лучше видеть, полезли на стапеля строящихся самолетов. Когда Брежнев проходил под одной из платформ, люди на ней стали перемещаться, она накренилась и рухнула прямо на головы Леониду Ильичу и сопровождавшим лицам.
Охранники подняли руки, смягчая удар, один спас Брежнева, накрыв его собой. У Леонида Ильича была сломана ключица. Он повел себя как сильный и мужественный человек. В первую очередь позаботился о помощи пострадавшему охраннику – ему разбило голову. Лечащий врач требовал немедленно лететь в Москву, но Брежнев отложил отъезд на день – назавтра было торжественное заседание с вручением ордена. Когда Леонид Ильич выступал, был очень заторможен, некоторые присутствующие и телезрители сочли, что он выпил. Лишь немногие знали, что руку со сломанной ключицей искусно перевязали, чтобы было незаметно, а сильную боль блокировали новокаином [181, с. 209–210].
Выздоровление шло трудно, ключица так и не срослась. Но служебные обязанности Брежнев считал своим долгом. Когда выписался из больницы, ежедневно приезжал в свой кабинет хотя бы на 2–3 часа. Сидел за столом, обзванивал подчиненных. Злые языки поговаривали, что это уже маразм, только видимость правления. Но это ложь. Брежнев до последнего часа оставался руководителем государства. В отличие от грядущего Ельцина, он не выпускал из рук рычагов управления. 1 мая состоялся традиционный парад и демонстрация трудящихся – Брежнев, невзирая на самочувствие, стоял на трибуне мавзолея.
В мае состоялся пленум ЦК. Леонид Ильич на нем тоже присутствовал, повестку дня он считал очень важной. Была принята Продовольственная программа на 1982–1990 гг. Фактически признавалось, что состояние сельского хозяйства катастрофическое (импорт зерна достиг 45 млн тонн, мяса – 1 млн тонн в год). Намечались меры по исправлению положения. Поскольку в Политбюро за сельское хозяйство отвечал Горбачев, авторство Продовольственной программы нередко приписывают ему. Но такое утверждение легко опровергается. Вскоре Горбачев придет к власти и не станет ее выполнять, а, наоборот, развалит. Программа была не реформаторской, не «революционной», а взвешенной и реалистичной.
Отсюда можно увидеть, что идея была брежневской, а к работе он привлек грамотных, осторожных специалистов. Основой должно было стать развитие существующих агропромышленных комплексов, формирование новых, за 8 лет это позволяло увеличить производство продовольственных товаров в 2,3–2,5 раза, избавиться от зависимости от иностранцев (между прочим, показатели Продовольственной программы не достигнуты до сих пор, ведь она базировалась на укреплении и развитии колхозов и совхозов, ныне не существующих).
Но на пленуме были решены и «организационные вопросы». Андропова избрали секретарем ЦК КПСС, на место Суслова – в его подчинение перешли отделы пропаганды, культуры, науки, международный отдел, отдел внешнеполитической пропаганды. Он стал «вторым секретарем» с правом в отсутствие Брежнева вести заседания. Как будто это являлось значительным повышением. Но от должности председателя КГБ его освободили. На этот пост был назначен Виталий Федорчук, возглавлявший органы КГБ на Украине. Однако к «команде» Андропова он не принадлежал. Он был выдвиженцем первого секретаря ЦК Украины Щербицкого – друга Брежнева. Леонид Ильич и сам прекрасно знал его. Когда приезжал на отдых в Крым, Федорчук обеспечивал его безопасность, каждый раз представлялся ему, навещал вместе с Щербицким.
Член Политбюро Гришин писал: «В. Федорчук был переведен с должности председателя КГБ Украинской ССР. Наверняка по рекомендации В. В. Щербицкого, наиболее, пожалуй, близкого человека к Л. И. Брежневу» [345]. А кабинет Суслова после его кончины занял почему-то не Андропов, а Черненко. Начал вмешиваться в идеологические вопросы… В целом же специалисты приходят к выводу: Брежнев в полной мере оценил, что председатель КГБ осмелился «копать» под его окружение, его семью. Сделал собственный ход. Вроде повысил Андропова, но отобрал у него главную силу. Передал КГБ «своему» человеку.
Пройдет всего несколько лет, и знакомые нам «звезды» антисоветской пропаганды, Соловьев и Клепикова, запустят в полет жирную «утку». Будто Андропов, как паук, опутал старика Брежнева, наводнил Москву «алиевцами» из азербайджанского КГБ. Леонид Ильич в отчаянии обратился к Щелокову, умоляя спасти его, арестовать Андропова. 10 сентября министр внутренних дел отдал приказ Чурбанову, было выслано два наряда милиции, в кабинет в здании ЦК и на квартиру. Но в МВД у Андропова была своя агентура. Обе группы перехватил спецназ КГБ. Одну остановили по пути и разоружили. У другой возле дома 26 на Кутузовском, где были квартиры Брежнева, Щелокова, Андропова, произошла перестрелка с убитыми и ранеными. План сорвался, и предотвратить захват власти Андроповым стало уже невозможным.
Эту сенсационную «утку» произвели, когда Юрий Владимирович был уже мертв – и на Западе именно из него стали делать чудовище, символ «полицейского режима» (а заодно и тайного вождя русских националистов) [159]. Но и в России подсуетились «желтые» журналисты, писатель Юлиан Семенов. Между прочим, его отец Семен Ляндрес сидел за троцкизм и связь с американской «интернационалисткой»-шпионкой Анной Стронг. А сам Юлиан проявлял известную склонность к плагиату. Он заимствовал сюжеты в архивах ОГПУ – НКВД – КГБ, из советских пропагандистских сплетен. Подхватил и «боевик» у Соловьева и Клепиковой… В данное время КГБ Андропову не подчинялся. Там сидел личный ставленник Брежнева.
