с документами, с этим тупорылом и с его тупыми начальниками. Не думай об этом. Похорони девочку.
— Где? — всхлипнула Тереза. Лика сочувственно погладила ее по плечу.
— Там, где тебе хотелось бы.
— А где это обычно делают? У вас есть какие-то специальные места? Кладбища?
— Нет, — ответил Ильтен. Сердце опять болело, чтоб его. Концепция кладбищ была ему знакома из общения с невестами, но в Тикви подобное регулирование захоронений не практиковалось. — Выбери любое место, которое кажется тебе подходящим.
Она вытерла слезы тыльной стороной ладони — все платки уже промокли.
— А на даче можно?
— Сейчас, зимой? — скептически переспросил Ильтен, но тут же сдал назад. — О, конечно. Если ты так желаешь.
И они поехали на дачу. Да, посреди зимы. Ильтен взял отпуск за свой счет по справке — в случае смерти родственника отпуск на декаду дают без возражений. За руль, правда, никто сесть не рисковал: у Терезы дрожали руки, Ильтен отговорился легкой нетрезвостью, хотя причина была глубже: сердце не отпускало. Зохен, а как бы его трясло, будь это его дочь? Наверное, умер бы вместе с ней.
Водителя отрядил Маэдо. В комплекте с мощным внедорожником: на обычной машине сейчас в Риаведи не добраться. Они и так чуть не застряли в грязи на самом подъезде к поселку, но обошлось: вышли, толкнули. Водитель, отделавшись легким испугом, уехал, а они пошли к дому пешком, хлюпая сапогами по раскисшему грунту — у Ильтена сумки, у Терезы на руках Элеонора. Поселок казался пустым, будто вымершим. Ворота господина Генина заперты на внушительный замок. И даже у деда Калле в окнах темно, а ведь он не собирался уезжать в город — незачем и не к кому. Неужели он тоже?..
Ильтен поставил сумки на мокрое крыльцо и украдкой вытер пот. Что-то тяжело. Он окинул взглядом двор.
— Здесь? В саду?
Тереза помедлила.
— Нет.
Наверное, тиквийцы привыкли хоронить близких там, куда взгляд упадет, но она вряд ли сможет спокойно ходить мимо могилы день ото дня. Это должно быть отдельное место, куда приходишь специально, с соответствующим настроем и мыслями.
— Я похожу, поищу.
— Можно я не пойду? — малодушно спросил Ильтен. Хотелось лечь. — Позовешь меня, когда надо будет копать.
Она молча кивнула. Пожалуй, даже лучше, если она пройдется одна. Иногда нужно побыть в одиночестве. И яму она без труда выкопает, по мокрой-то земле. Незачем дергать Ильтена, пусть отдыхает, вон какое лицо серое, серее, чем у Элеоноры.
Выходя со двора, она прихватила лопату.
Решение пришло быстро. За забором, что выходит к озеру — только не у самой калитки, а дальше, почти на углу. Там как раз небольшой подъем, этакий пологий холмик. Закрепив дочку в перевязи, она потопала туда, увязая в размокшей земле и таща за собой лопату. Рино станет ругаться, подумалось ей. Скажет: зачем сама копала? Не женское это дело. Тем более с родов и декады не прошло. Но так будет правильнее. Это ее ребенок, ей и копать. А ямка для такой крохи нужна — всего ничего…
— Твоя дочь? — неожиданно раздался голос за спиной.
Тереза вздрогнула. Кого в такую пору можно встретить в Риаведи? Да еще за границей поселка. Как говорил Маэдо — преступники либо безумцы. А пуще того удивило, что голос женский. Слегка дребезжащий, но точно не голос мужчины.
Она обернулась, разогнувшись и отставив лопату. В метре от нее стояла высокая старуха в длиннополой куртке и резиновых сапогах. Первая старуха, увиденная Терезой в Тикви. Правду сказать, женщины вообще редко встречались на тиквийских улицах, но старых женщин словно бы и не было. До сих пор она как-то об этом не задумывалась. Ее собственная старость далеко, в жизни же полно проблем здесь и сейчас. Старуха рассматривала Элеонору, лежащую чуть поодаль на расстеленной перевязи.
— Да, это моя дочь. — Тереза распрямила спину.
— Она похожа на ниаеннку, — промолвила старуха. — А ты — нет.
Она, должно быть, хорошо разбиралась в вопросе. Потому что, судя по внешности, была типичной ниаеннкой. Изящный стан, утративший с возрастом гибкость, но сохранивший стройность; серебристые волосы, забранные в узел на затылке; синие глаза с характерным разрезом. Словно Элеонорина бабка пришла на похороны.
— Почему она умерла?
Тереза отвела взгляд.
— Так было надо.
Бабка окинула ее оценивающим взглядом.
— Ты, судя по всему, Ильтен. Мне говорили о тебе. А еще говорили о призраке девушки, который бродил здесь несколько весен, а на исходе лета вдруг исчез и больше не появлялся. Ты это сделала, да?
Она согласно наклонила голову. А бабка вдруг шагнула вперед и обняла ее.
— Спасибо тебе, девочка. Ты даже не представляешь себе, как это было важно. На этой планете вообще мало кто понимает… — Она слегка отстранилась и смахнула слезы с морщинистой щеки. — Давай помогу тебе копать. Я Алисанта.
— Э… — Алисанте легко удалось забрать лопату из ее ослабевших рук. — А фамилия как? — Проклятый этикет все-таки отпечатался в подкорке.
— Да уже никак.
Ниаеннка, даром что старуха, с лопатой управлялась ловко. Пока Тереза прощалась с дочерью, она закончила работу. Взявшись за края перевязи, они опустили вниз маленькое тельце. Тереза принялась было закапывать, но Алисанта отобрала у нее лопату.
— Отдыхай, Ильтен. Девочке и декады нет, куда тебе геройствовать.
— Вообще-то я Тереза. — Странно выглядит это обращение на «ты», но по фамилии. — А почему у тебя фамилии нет?
— Потому что я больше не замужем.
Тереза заинтересовалась.
— Разве тут такое возможно?
Бабка, разогнувшись, смахнула с лица выбившуюся из узла серебристую прядь.
— Посуди сама, Тереза. Кому нужна старуха? Я свой долг этой стране отдала. Четыре мужа, двенадцать сыновей. Плюс еще один, что дома остался. С последним мужем детей уже не было, климакс прошел, но жили счастливо. Потом у Парена начались проблемы со здоровьем, но комиссия решила оставить ему жену. Потому что никакого смысла в новом замужестве, и женихов подходящих для бабки нет. Я его пережила. Теперь сама по себе, пенсию получаю — небольшую, но много ли мне надо? Вот, решила ближе к природе поселиться.
Ну надо же! Выходит, женщинам, вышедшим из возраста, здесь платят пенсию? Тереза не ожидала такого благородного жеста от местных властей. Хотя, если вдуматься, а как еще? В самом деле, не выдавать же бабушку замуж. А что до расходов, так не обеднеет государство, обеспечивая женщину, родившую для него аж дюжину детей.
— Здесь много пожилых мужчин, есть к кому пожить напроситься. — Алисанта подровняла холмик и, воткнув лопату в землю, придирчиво осмотрела творение своих рук.
— А что в своей квартире не
