из чащи как полетят в нас ножи. Причем, не кухонные какие-нибудь, а штык-ножи времен отечественной войны, вермахтовские, с кольцом и пазами. Вот такущие, - он руками показал длину. - Летят, втыкаются в деревья, в нас. Мы бежим все в крови. Извини, Михалыч, но тебя они всего истыкали. В спине торчат так часто, что на бегу рукоятками стукаются - бзынь - бзынь. Я тебе ору чтобы за дерево спрятался, а ты чешешь напропалую, словно и не чувствуешь боли, а кровь из тебя так и хлещет. Слышу, ты тоже что-то мне кричишь, прислушался, а ты вроде рот широко разеваешь, а слышно тебя еле, еле: «Бежим, дальше», - потом не слышу, потом снова: - «Там безопасно». Я стою за деревом, а ножи в него с другой стороны втыкаются и втыкаются: бымс, бымс. От их тяжести ствол затрещал и стал падать. А ты все орешь: «В укрытие!». Я ору тебе: «Куда?». И здесь в меня нож, здоровый, больше других, как сабля, через дерево прямо в сердце вошел. Я сквозь сон эту боль почувствовал. От нее и проснулся. Чума какая-то.
Андрей помолчал некоторое время, потом спросил.
- Михалыч, ты случайно в снах не разбираешься? Чтобы это могло значить? И самое главное, прямо в сердце, - он положил руку себе на грудь и погладил, словно разгонял боль.
- Нет, я в этом профан. Да и вообще мне сны редко снятся. Я как-то даже и не задумываюсь над ними.
- Везет. Мне частенько всякая муть по ночам в бошку лезет. Иногда так завернет, типа как сейчас, с воплями просыпаюсь.
Мы летели над Средиземным морем, синее бескрайнее оно простиралось под нами фарфоровой гладью. Даже не верилось, что оно может вздымать десятиметровые волны, рушить города, переворачивать и топить многотонные танкеры и сухогрузы. Повезло, что грозовой фронт задел нас краем и ушел на восток.
Скоро я опять услышал похрапывание. Андрей сполз в кресле, подбородком уперся в грудь, губы раздувались при выдохе, а при вдохе доносились густые вибрации мягкого неба.
Как не прискорбно, но мне пришлось разбудить его спустя три часа, когда подлетали к береговой линии Северной Африки. Ни городов, ни поселков на побережье я не заметил. Кругом горы, песок, жидкая растительность.
Я тронул Андрея за плечо. Он проснулся быстро, посмотрел вниз, взял в руки навигатор и с минуту возился с ним.
- Все, Михалыч, переходим на ручное управление.
- Что? Я автопилотом был?
- Шутка.
- Да я, собственно...
- Хороший ты мужик, Михалыч. Всегда без претензий, не ноешь, не плачешься. Удобно с тобой, однако.
Я не нашелся, что ответить, застенчиво заулыбался, как первоклашка от похвалы учителя. Андрей взялся за штурвал, поправил машину по навигатору. Через десять минут кончилась большая вода, началась суша. Мы пролетели еще два часа, после чего Андрей снизил самолет, отложил прибор и все чаще стал заглядывать за борт. Я догадался, что мы прибыли на место: горы, песок, блеклые шапки изможденных солнцем и засухой деревьев.
- Вот! - воскликнул Андрей, - здесь, - он указывал пальцем вниз. - Голова антилопы с длинными рогами. Видишь?
- Да, - я видел горный хребет каплевидной формы с отходящими ветвями, напоминающими рога.
- Там, где голова наше сокровище, - прохрипел Андрей голосом морского волка, - девять моряков на сундук мертвеца и бутылка рома.
- Пиастры, пиастры, - закаркал я, - якорь мне в зад, - зачем-то добавил и покраснел под подозрительным взглядом умолкшего Андрея.
- А ты старичок, еще та штучка.
- Что делать? Жизнь такая, - печально вздохнул я, и мы засмеялись.
Облетели место кругом, затем Андрей заложил вираж на юг. - Те домики видишь? Там сядем, на дорогу.
Я посмотрел в указанном направлении. У перекрестка высилось несколько серых одноэтажных строений, на парковке замерли два автомобиля. Людей поблизости не наблюдалось. Место выглядело давно заброшенным.
Дул слабый ветерок, асфальт, как поземкой заметало песком, желтая пыль забивалась в глаза. Приходилось щуриться. Андрей вооружился ТТ, предложил мне помповуху, но я отказался - стрелять не умею.
Он шел первым. Судя по вывескам и витринам, ближнее здание к дороге когда-то являлось магазином. Витринные двухметровые стекла были выбиты, дверь валялась в стороне, вывеска висела на проводе и при дуновении ветра билась о стену, извлекая пустой звук. В магазине царил полумрак, пахло мочой, повсюду валялось битое стекло, у стены стояли холодильники с распахнутыми дверцами. Опрокинутые прилавки, сбитые со стен полки, образовали завал.
Второе здание с большими воротами, оказалось гаражом. Вдоль правой стены тянулся длинный стеллаж, заваленный всякими железками. Под потолком крепились два люминесцентных светильника. Под ними стоял белый пикап «тoyota - hilux».
- Старье, конечно, но пойдет, - Андрей хлопнул ладошкой по капоту. - Права есть, Михалыч?
- А как же, в Белграде под скатеркой на кухне. Только кто их у нас спросит?
- Никто. Ты прав. Главное чтобы ты ездить умел.
Снаружи донесся гул приближающегося автомобиля.
- Вот черт, - с досадой воскликнул Андрей, - такое ощущение, что над нами помазано. Где бы ни приземлились, обязательно найдутся мухи. Прямо проклятье какое-то.
Глава 15. Контрабанда
- Наверное, увидели самолет, - выдвинул я предположение, поспевая за Андреем к воротам, - нас далеко видать.
Сквозь щель в створах ворот Андрей всматривался в дорогу. Я пристроился рядом. С запада, поднимая облако пыли, к нам мчался серебристый внедорожник. На широких больших колесах он остановилась у самолета. Двери с обеих сторон распахнулись, из машины вышли два подростка араба. Один замотанный по глаза в арафатку, держал в руке мачете, второй тощий, с усиками, низкорослый сжимал полицейскую дубинку. Они осторожно подошли к лашке.
- Щеглы, - процедил Андрей и стремительно вышел из гаража. Я вприпрыжку следом. Он не целился в них, но держал руку так, чтобы пистолет был виден.
- Эй! - крикнул он громко и дальше заговорил на непонятном мне языке. Махал левой рукой, требовал, чтобы те убирались. Парни, увидели нас, остановились в нерешительности. А когда Андрей бабахнул в воздух, бросились к машине. С пробуксовками внедорожник умчался откуда приехал.
- Вот сучата, - Андрей приложил ладонь козырьком ко лбу и вглядывался им в след, - теперь нам надо убираться и поскорее. Они притащат взрослых и наверняка с пушками. Обязательно притащат. Как думаешь, Михалыч? Притащат? - не дожидаясь ответа,
