как бы он отреагировал на это.
— Я не думаю, что это тебя касается, — говорю я ему вместо этого, заставляя себя не оглядываться. Тем не менее, я не могу не задаться вопросом, какое выражение у него на лице, когда я поднимаюсь по лестнице, оставляя Артуро Агости позади себя.
Если бы я только могла сделать то же самое с чувствами к его брату.
15
МАКС
Я жду в кабинете, налив бокалы портвейна, когда входит Арт. Он не потрудился постучать, что меня не удивляет, и усмешка кривит его губы, когда он видит, как я опускаюсь в одно из кресел у камина.
— Кабинет отца тебе подходит, — говорит он, оглядывая комнату. — Однако ты не внес никаких изменений.
— Я здесь недавно. И, честно говоря, не вижу в этом никакой необходимости.
Арт бросает на меня взгляд.
— Ты не остаешься? — Он подходит к стулу, на который я снова указываю, и берет стакан портвейна, сморщив при этом нос. — Ты действительно пьешь эту гадость?
Я пожимаю плечами.
— Мне это нравится.
— Конечно. — Он делает глоток, с отвращением поджимает губы и ставит стакан. — Ты не ответила на мой вопрос.
Я смотрю на своего брата, делая глоток собственного вина, размышляя, говорить ему правду или нет. Я ни на минуту не верю, что Арт решил приехать сюда из-за жгучего желания провести время со своим оставшимся братом. Здесь происходит что-то еще, и это просто вопрос того, что я думаю об этом, является ли это просто очередным коварным проказничеством с его стороны или чем-то более зловещим. Правда, какой бы жестокой она ни была, заключается в том, что я не думаю, что у моего младшего брата хватит духу совершить что-то по-настоящему злонамеренное. Его побег из нашей семьи был вызван жаждой приключений и славы, которые принадлежат ему одному, и, как он сам сказал бы, настоящей страстью к позированию перед камерой, что находится за пределами моего понимания.
— Существует некоторая опасность, от которой я стараюсь держаться подальше, пока она не пройдет, — осторожно говорю я. — Она также нацелена на Сашу, вот почему она здесь.
Арт приподнимает бровь.
— Тогда не разумнее было бы разделить вас двоих?
Конечно, это помогло бы. Но я не могу сказать ему или, скорее, я отказываюсь говорить ему, почему Саша здесь. Я не собираюсь смотреть в глаза своему младшему брату и признавать, что был достаточно глуп, чтобы согласиться взять ее с собой, потому что чувствовал себя виноватым, потому что оступился и провел ночь в ее постели, или что с тех пор это повторилось. Не только потому, что я не хочу показывать слабость, но и потому, что предупреждающий сигнал в моей голове говорит мне, что я не должен показывать ему, что она моя слабость.
— Она через многое прошла. — Я делаю паузу, делая еще один глоток густого, насыщенного вина. — Она доверяет мне, и поэтому я присматриваю за ней. Это сложная ситуация, и я не чувствую себя обязанным объяснять ее прямо сейчас.
Арт пожимает плечами.
— Я не против. Значит, у тебя есть кто-то другой, кто решает за тебя твои проблемы? Ищет этого опасного человека, пока ты остаешься здесь? На самом деле, это соответствует тому образу тебя, который сложился у меня в голове. Приятно знать, что некоторые вещи не меняются.
По крайней мере, теперь он говорит более внятно. Я откидываюсь на спинку стула, оценивая меняющееся выражение лица моего брата в теплом, приглушенном свете комнаты.
— Это было пожелание этого человека, того, кто в настоящее время управляет ситуацией, чтобы я удалился как можно дальше ради безопасности других людей, о которых мы заботимся. И хотя мне бы очень хотелось самому разобраться с этой проблемой, — многозначительно добавляю я, — Этот человек очень много сделал для меня. Я хотел следовать его пожеланиям, насколько это возможно.
— Ты говоришь все это очень осторожно. — Глаза Арта сужаются. — Ты танцуешь вокруг того, что происходит на самом деле. Я знаю, что наш брат мертв, Макс. Я знаю, что мы — это все, что осталось от нашей семьи. Все это не может оставаться таким, как есть, разлагаясь, как тело в могиле. — Он обводит рукой комнату, указывая на вид за окнами. — Дом, богатство и бизнес должны кому-то достаться.
— Нет, это не так, — категорично говорю я, протягивая руку, чтобы наполнить свой стакан. — Бизнес может загнить, мне все равно, но его можно превратить во что-то, имея доску для управления. Дом и богатство можно пожертвовать. Деньги могут пойти на содержание всего, во что будет превращен дом, даже на строительство школы или дома для нуждающихся.
Арт фыркает, качает головой и начинает смеяться.
— Кем ты себя возомнил на самом деле? Макс, я должен признать, были времена, когда я чувствовал некоторую вину за то, что оставил тебя выполнять мои обязанности, за тот факт, что на тебя оказывалось давление, чтобы ты занял мое место в священстве. Но, боже мой, чувак, я не уверен, что есть кто-то, кто подходит для этого лучше тебя.
Он встает, обходит стул, наклоняясь вперед, пристально глядя на меня.
— Все это… ты хочешь отдать? Ничего из этого не оставишь себе? Отказаться от власти, как у одной из первых семей, от богатства, большого дома и прислуги, которая удовлетворяла бы все твои потребности? Возможно, ты еще больший дурак, чем я предполагал, Макс.
— И что ты предлагаешь мне с этим делать? — Я свирепо смотрю на него, не потрудившись скрыть свое раздражение. — Тебя не было все это время, а теперь ты появился на моем пороге, чтобы дать мне совет?
Арт ухмыляется, наклоняясь к барной тележке, чтобы осмотреть ее.
— А! Ну вот. Я думаю, джин, вероятно, лучший вариант, чем это вино. — Он отвинчивает крышку и начинает наливать себе джин с тоником в хрустальный бокал, не утруждая себя просьбой. Он позволяет вопросу повиснуть в воздухе, пока не заканчивает, снова поворачивается ко мне лицом и делает большой глоток своего напитка. — Мм. Намного лучше. — Он одаривает меня той же зубастой улыбкой, что и Сашу ранее, его глаза ловят слабый свет. — Ну, было три брата, а теперь их двое, и один не хочет того, что оставил после себя его отец. Но я хочу.
Вот оно. Я смеюсь коротким, резким лающим звуком.
— Я должен был догадаться, что ты придешь выпрашивать объедки.
Я тоже вскакиваю со стула и направляюсь в другой конец комнаты, чтобы не поддаться внезапному желанию придушить своего брата.
— Есть причина, по которой тебя вычеркнули из завещания. Назови мне хоть одну причину, по которой я должен вписать тебя обратно. — Я поворачиваюсь, скрещивая руки. — Я
