тебя. Каждый день.
Руки Никиты лежали на моей шее, запуская волну мурашек до самых кончиков пальцев. Он смотрел на меня пронзительно и одновременно с невыносимой нежностью. Я сдалась и прильнула к нему, ложа голову на грудь и расслабилась, отпуская одинокую слезинку, которая, оставив мокрую дорожку на моей щеке, впиталась в ткань темной футболки парня.
Никита крепко обнял меня и поцеловал волосы, а затем отстранился и заглянул в лицо:
— Не плачь, трусливый зайчик. Я рядом, тебе стоит только позвонить.
Затем он поцеловал меня в лоб, развернулся и начал идти к машине.
Что? Это и всё? Я осталась стоять одна в растерянности. С одной стороны — мне реально нужно было подумать обо всем, с другой — все, чего требовало мое тело, мозг и сердце — это чтобы Ник скрутил меня сейчас и действительно уволок в свою квартиру. Чтобы целовал меня, трогал, гладил.
Я сжала кулаки и сцепила зубы от страха, что не сдержусь и прокричу: — “Не уходи!”.
Не дойдя пару метров до машины, Никита, со словами “К черту всё”, развернулся и налетел на меня, вжимая в себя и впиваясь в мои губы с безумным поцелуем.
Я не отставала от него и с не меньшим нетерпением кусала, стонала и шарила по всему телу.
— Валите в мотель! — брякнула недовольно какая–то припозднившаяся женщина, которая недовольно смерила нас взглядом и зашла в подъезд, осуждающе качая головой.
— Не буду за это извиняться, — сказал Ник, опуская меня на землю и плотнее запахивая пальто на мне. — Я не могу оторваться от тебя.
Положила ладонь на его щеку и аккуратно поцеловала в губы:
— Поезжай домой, Ник.
Парень ничего не ответил, лишь печально кивнул, развернулся и ушел. Я не стала больше смотреть, как он уезжает, и зашла в подъезд.
Уже в квартире стянула с себя все вещи и залезла под горячий душ, пытаясь унять дрожь и возбуждение, которое вибрировало по всему телу.
После душа надела теплую пижаму, вышла на кухню и поставила чайник. На часах — три часа ночи, а сна ни в одном глазу.
Внутри меня был полный раздрай и ощущение неправильности — что я делаю?
Меня дико, просто до боли тянуло к Никите. Что я здесь делаю одна? Плевать на все, не надо было отпускать его.
Более — менее успокоившись, поняла, что нужно вернуться назад, туда, где было спокойно и просто делать свое дело.
Знаете, как говорят? Если долго смотреть на реку — можно увидеть, как мимо проплывает труп твоего врага.
В данном случае мой враг — непонимание и страх.
Значит, с понедельника начну заниматься организацией открытия кондитерской друга моего брата, а дальше будет видно.
Знаю, что вы скажете — это глупо, трусливо и надуманно. И будете правы.
Глава 26
Два месяца назад
Никита уехал.
Так и сказал мне:
— Я уезжаю.
И просто уехал.
Вот так, взял гад такой и уехал! Представляете?
Последний месяц был одной сплошной запарой — я разрывалась между открытием “BakeryStreet”, организацией свадьбы собственного брата и кучей других событий и мероприятий.
Снова без выходных, снова на износ. Так было нужно. Я сама закапывалась работой, лишь бы не оставить себе ни одной свободной минуты. Потому что все мои мысли были заняты брутальным поваром, моими ночными эротическими фантазиями с лучшим другом моего брата.
У Никиты тоже был аврал. Я знала это от Семена и видела сама, в те редкие моменты встреч по сугубо рабочим вопросам. Днем он разрывался между открытием своей собственной кондитерской, при этом продолжал работать по вечерам в ресторане.
За это время мы виделись с ним четыре раза, а пятый раз случился на самом открытии.
Кондитерская получилась просто потрясающей! Невероятно уютной, а какие сладости тут продавали… М–м–м.
Но самая большая сладость в ней была — повар. Его облизывали не только я, но и посетительницы. Мне кажется слава о том, что “BakeryStreet” заведует повар–красавчик, пошла по всей стране, потому что сюда стали заезжать даже туристы.
Отчасти, это моя заслуга. Или вина? Я сделала такую рекламу для открытия, как никогда раньше. Переплюнула саму себя. Реклама по региональным каналам и радио, флаеры, баннеры, бесплатные дегустации.
Но самый большой кайф — это мастер–классы для детей по созданию невообразимых десертов.
Никита просто удивительно общается с детьми — он нашел подход к каждому ребенку. Я, как девушка, которая хотела бы иметь своих детей, сразу представила, как Ник проводил бы время с нашим сыном. Или дочкой. Вот также, вместе, они бы учились готовить какие–то простые блюда, доступные ребенку.
Мы бы вместе гуляли в парках, ездили в отпуск на море и смотрели по вечерам телевизор, обсуждая сегодняшний день.
В горле встал ком, перекрывая кислород и наполняя глаза слезами.
Не выдержала и выбежала через подсобное помещение на задний двор, где располагались мусорные баки и курилка.
Села на лавочку и прикурила сигарету, выдыхая колючий аромат через рот. Плохо, Лера, плохо. Там в кондитерской детей–море, а от меня будет разить никотином.
Что я вообще делаю? Я совершенно запуталась в собственных мыслях и чувствах. Успокоилась кое–как, собрала себя по частям, поправила серые брюки, белую рубашку, попрыгала пару раз и нацепила профессиональную улыбку на лицо.
В туалете тщательно вымыла руки, брызнула духи и прополоскала рот.
Закончила открытие я чисто автоматически, потому что мои мысли были далеко.
Как всегда, я дождалась, когда уйдет последний гость. Пока мы с командой собирали свои вещи и реквизит, сотрудники Никиты приводили в порядок кухню.
Не сговариваясь, мы отправили своих людей, закончивших работу, по домам, а сами остались сидеть, в практически темном помещении вдвоем.
Никита принес нам по чашке кофе и тот самый десерт, какой я ела тогда в ресторане.
Подняла кружку и сказала тост:
— За тебя. За то, чтобы твое дело было таким же успешным, как сегодняшний день, — торжественно произнесла я.
— За тебя. Если бы не ты, ничего бы этого не было, — серьезно сказал Никита.
Мы отпили кофе, и я уничтожила десерт, в очередной раз убеждаясь, какой же все-таки он отличный повар.
— Как ты? — спросил парень, с теплотой глядя мне в глаза.
— Устала, — пожала плечами. — Взвалила на себя много, теперь выкручиваюсь, как могу, — Никита поджал кубы и кивнул. — А ты как?
— И я устал, Лер.
Я
