закручивали вещи в большие тюки.
— Куда же вы собираетесь? — спросил Иномир. — Столько лет на этом месте сидели. А теперь вдруг — и в дорогу?
— Знаешь, сколько бы в сундуках золота ни лежало, сколько бы грозных кинжалов в руках мы ни держали, а толку, если жрать здесь всем нечего? Со всех полей деревенские один мешок зерна собрали. Я, как узнал это дело, так сразу своим ребятам сказал, что перебираться нам надо в другие земли. С этим-то все согласились. Только как узнали, что кое-что я хочу местным отдать, раз им собственный князь не помогает, так бунт захотели устроить. Но ты меня знаешь, — он хлопнул по поясу, где висел топор, — кто со мной тягаться-то будет? Так что договорились по-хорошему, и все недовольные ушли. А вон эти ребята, — он махнул в сторону, — со мной остались. Вот, скоро уходим, сокровища все раздали, а сами новой жизни пойдем искать.
— Ой, да не поверю, — покачал головой Иномир, — чтобы вы и все свои сокровища отдали.
— Ну конечно, много еще чего осталось, — улыбнулся предводитель разбойников. — Но кто спросит? Ты мне лучше расскажи: что здесь делаешь и где твоя ненаглядная конкрадка с багровых топей? Из-за которой нам пришлось всю ночь драться с корнями и наши деревья палить?
— В Вышгороде у князя оставил, — коротко ответил Иномир и, тяжело вздохнув, продолжил: — Можем о другом?
— Можем. Конечно, можем. Дело твое. — Старик-разбойник ловко перехватил соломинку, поднял с земли кружку и с причмокиванием из нее отпил. — Ух, вот чего мне и вправду хватать не будет — как ребята медовуху варили.
— Невелика потеря, — ухмыльнулся Иномир. — У вас с возрастом, видать, совсем вкус потерялся: они же медовуху с проголким пивом мешают. Я как в прошлый раз попробовал, несколько дней отходил.
— Правда? — поднял бровь Старик-разбойник. — Вот поганцы, — он покачал головой, посмотрел на лагерь и улыбнулся, — все равно буду скучать по нашим веселым вечерам…
Костер трещал, над ними стояла беззвездная ночь. Старик-разбойник что-то тихо напевал. И подумалось, что, если даже разбойники свое место покидают, значит, и вправду его судьба навсегда ходить одному по миру с тяжелым грузом вины на душе.
— Помнишь, я тебе рассказывал про ту девушку, что утонула? — нарушил Иномир долгую тишину. Старик-разбойник кивнул, и он продолжил: — Я же почему тогда от вас ушел — она мне в кошмарах стала сниться. Только когда за пределы Черного ельника уходил, легче становилось. И много лет меня она больше не беспокоила. Но когда я в дом к матери вернулся… — Он замолчал, и взгляд его снова обратился к огню, в языках пламени которого вставали воспоминания о том дне…
— Внимательно тебя слушаю, — подбодрил Старик-разбойник. — Не забывай, я про тебя знаю намного больше, чем остальные.
— Я сам и не понял, как оказался в лесу и меня затянуло в темную воду. Если бы не Милослава, даже не знаю, чем бы дело закончилось. Хотя, конечно, знаю, утонул бы да и дело с концом. Так, наверное, и лучше было бы. — Иномир утер лоб. — Как меня Милослава вытащила — до сих пор понять не могу. Она же такая маленькая, — он улыбнулся, — такая пугливая и смешная, а характер, представляешь, все равно твердый. Мне так с ней интересно было, я же все привык один да один по миру мотаться. А тут она… Я и не заметил, как влюбился, и так скучаю по ней.
— Так зачем же ты ее в Вышгороде оставил?
— Не знаю. — Иномир склонил голову. — До чего же я жалкий. Всем делаю только хуже… — И так гадко стало, что ему захотелось себя ударить, как вдруг в голову прилетело намного быстрее соломинкой. Иномир поднял взгляд и посмотрел на Старика-разбойника.
— Разве я тебя этому учил? Такому кабану от девок бегать? — Он покачал головой. — Выглядишь хуже кота, которого выгнали пинком на мороз, потому что он мышей плохо ловил.
— Старик-разбойник, скажи мне честно. Я дурак?
— Дурак, — согласился Старик-разбойник, — но дурак влюбленный. А кто же за это осудит?
— Думаешь, я должен вернуться в Вышгород за Милославой?
— А здесь я тебе уже не подсказчик. — Старик-разбойник уперся руками в колени и встал. — Мы завтра с утра уходим. Если захочешь с нами пойти, то я буду рад твоей компании. — Он похлопал его по плечу. — Но скажу одно: это тебе покоя не принесет.
Старик-разбойник ушел, а Иномир остался один у костра. Смотрел на огонь и ждал, что к нему придет какое-нибудь простое решение. Только сколько бы он на него ни смотрел, легче не становилось. Его мир был по-зимнему пуст и в то же время полон: в нем существовали и тянули его в разные стороны дом матери, разбойники, дорога в одиночестве, дворец в Вышгороде и Мила. Сердцем-то он хотел к ней, но сразу вспоминал утопленницу. Как можно было заставлять Милу так рисковать?
Когда голова заболела от вороха мыслей, он поднялся на ноги, медленно прошелся по готовящемуся ко сну лагерю. Посмотрел на тюки и котомки. Тяжело вздохнул, но так и не решил, что ему делать. Вдруг тучи расступились, и в образовавшемся зазоре ярко засветились звезды. Иномир раздвинул колючие заросли и отыскал под их светом знакомую тропинку.
Ветки хрустели под ногами, и он стал подниматься по скользким камням. Вышел на вершину, сел на камень и вдохнул полной грудью холодный воздух. Обратил свой взгляд к долине и вгляделся в непроглядную черноту леса, раскинувшуюся под ним.
Ему привиделось залитое солнцем поле в тот роковой день… С утра, когда мамы не было дома, он искал, что поесть. Но ничего не было. Тогда забрался на печку и там под тяжелой доской нашел сверток. В нем лежало красивое ожерелье в серебряной оправе. Иномир очень удивился и уже хотел его вернуть обратно, но подумал о девушке, с которой должен был встретиться в этот день. Он был сильно влюблен и, недолго подумав, прихватил ожерелье с собой. На на мягком сене, куда привела их с любимой долгожданная встреча, под теплым солнцем, под поцелуями и настойчивой лаской, за которой подол сарафана приподнимался все выше и выше, под смущенным взглядом и просьбой «Иномир, давай не сейчас» так просто оказалось отвлечь внимание неожиданной утренней находкой.
— Хорошо, — с досадой улыбнулся Иномир, но руку убрал, чтобы достать из-за пазухи ожерелье.
— Какое красивое, — вздохнула она и взяла его в руки, отчего камень радостно заблестел в лучах солнца. — Но откуда оно у тебя?
— У мамы нашел.
— Ты его украл? — нахмурилась она.
— Нет, что ты. —
