я рыцарь? — спросил Сайрус, он вдруг понял, что здорово набрался, эта девушка вдруг напомнила ему Лалатину.
— Ваш меч! — сказала Сэльма с улыбкой.
— Сколько тебе лет? — спросил Сайрус.
— Двадцать, — отвечала девушка, хотя и было очевидно, что она врёт, она явно была гораздо моложе, — так я присяду?
— Садись, — пожал плечами Стоун.
Она села и подозвав хозяйку заказала себе тоже пива. Сайрус видел, что она почти не пьёт. Он не мог вспомнить, как поднялся с ней на второй этаж. Там он пришёл в себя раздетый, голая Сэльма, с бронзовым телом девочки, маленькими твёрдыми сосками елозила по его груди. Почему-то она опять напомнила ему Лалатину.
— У тебя такой большой!
Для проститутки Сэльма была хороша. Сайрус даже не мог бы точно сказать притворяется она или действительно охвачена страстью. Она стонала, рычала, её ноготки впивались ему в поросшую рыжей шерстью грудь. Сайрусу не хотелось задумываться о том, что, скорее всего, она всё это симулирует. В любом случае, актриса она была неплохая. Он долго не мог кончить, а когда, наконец, начал извергаться внутрь её тела, она так сильно закричала, что ее, наверное, было слышно даже в трапезной. Вся мокрая от пота она упала ему на грудь тяжело дыша.
— Никогда не встречала таких классных мужчин! — проговорила она, с трудом переводя дыхание. Сайрус гладил её бронзовую, гладкую спину.
— Откуда ты? — спросила Сэльма ласкаясь.
— С гор. Я овец развожу, — отвечал ей Сайрус.
— Овец? — она улыбнулась, — у тебя есть жена?
— Нет. Только дочь.
— Тогда понятно, почему ты так на меня смотрел! — она тихонько засмеялась.
— Хочешь, здесь останемся? Потом могли бы продолжить! — предложила она, но Сайрус отказался. Похоже, Сэльма обиделась. Когда они вернулись в трапезную, она отошла от него и уселась рядом с трактирщицей. Время от времени она бросала обиженные взгляды на Стоуна, но он не обращал на неё внимания. Потом появился какой-то странствующий рыцарь, Сэльма подсела к нему и через недолгое время ушла с ним наверх. «Похоже, её бизнес процветает!» — подумал Сайрус. Наступил вечер, Стоун уже подумывал двигаться домой, когда дверь распахнулась и в трактир вошли двое монахов, оба в коричневых рясах, один из них всё время горбился и прятал лицо. Этот сразу уселся за дальний столик, недалеко от Сайруса, а второй подойдя к хозяйке о чём-то поговорил с ней. В фигуре горбившегося монаха что-то показалось Сайрусу знакомым и он стал наблюдать за ним. Время от времени его взгляд падал на плакат, с очень грубым изображением, лишь отдалённо напоминавшем канцлера Рибона. Второй монах, который был явно моложе, что-то шепнул на ухо первому и вышел из трактира. Хозяйка принесла мясо и выпивку, Сайрус увидел холёные пальцы монаха на одном из которых красовался массивный перстень. Стоун взял свою кружку, громко отрыгнул, встал и направился к столу монаха. Когда он приземлился на стул напротив него, пальцы монаха заметно задрожали.
— Приветик, — сказал ему Сайрус. Монах вжал голову в плечи и весь сжался, как будто хотел вообще исчезнуть. Он попытался встать, но ноги не держали его и он опять плюхнулся на своё место. Сайрус приподнялся, схватил монаха за шкирку и рванул к себе, тот жалобно пискнул, Стоун сорвал с его головы капюшон и перед ним оказалось серое лицо и дрожащие узкие губы бывшего Великого канцлера. Сайрус отпустил его и Рибон сполз на своё место.
— Умоляю Вас! — зашептал еле шевелящимися помертвевшими губами, — я заплачу Вам сколько потребуете!
— Эй! Слушайте все! — глядя на него закричал Сайрус, — нас почтил своим присутствием сам Великий Канцлер Рибон! Прошу любить и жаловать!
Под вечер в трактир набилось много народу, стало довольно шумно, но тут в трапезной на секунду наступила мёртвая тишина, потом люди стали вставать со своих мест. Какой-то возчик, здоровенный детина заорал, что надо бы подпереть дверь. Все сгрудились вокруг стола за которым весь дрожа сжался Рибон.
— Это точно он! — сказал кто-то.
— Я тоже его видел! — подтвердил другой.
Сайрус поднялся.
— Вы куда? — спросил его бедно одетый мужчина с длинным мечом на боку, похожий на наёмника или странствующего рыцаря.
— Домой. Что-то я устал, — отвечал ему Сайрус.
— А как же он? — рыцарь указал на трясущегося от страха Рибона.
Стоун пожал плечами.
— Он весь ваш. Делайте с ним что хотите. Ну-ка дайте пройти! — он отодвинул плечом толпу и пошатываясь направился к выходу.
— Мы оставим твою долю у трактирщицы! Сможешь забрать её у неё! — вслед ему проговорил рыцарь.
— Делайте, как знаете! — Сайрус пожал плечами и толкнув дверь вышел на воздух. На улице он наткнулся на молодого монаха и преградил ему путь.
— Там твоему хозяину хреново приходится! — заявил он со смехом, — так что я бы поторопился на твоём месте!
Лицо молодого монаха почернело.
— Прочь с дороги! — прошипел он.
— Чего? — Сайрус потянулся к мечу, в ту же секунду монах ударил его в грудь, Стоун отшатнулся и молодой человек прошмыгнул в дверь. Сайрус хотел идти за ним, но ему вдруг стало нехорошо и он решил плюнуть на этого наглеца. «Нелегко ему там придётся!» — злорадно подумал он. Пошатываясь он дошёл до конюшни, взгромоздился на свою Молнию и уже скоро, городок остался далеко позади. Некоторое время он думал о Сэльме, о её бронзовой коже. Грудь жгло, ему стало хуже и в тоже время его клонило в сон. Повесив голову на грудь он задремал. Сайрус проснулся когда уже наступил рассвет, по его груди что-то текло, рубашка стала мокрой, во рту был привкус крови, он просунул руку под дублет и нащупал пальцем маленькую ранку. «Заточка! Это был асасин!» — догадался он. Его качнуло, рот наполнился кровью. Он уже видел стены своей кошары, навстречу выбежала Лалатина, Сайрус услышал её дрожащий голос зовущий работников. Его сняли с седла и отнесли под крышу. Но было уже поздно, горлом пошла кровь.
— Лалатина! Бумаги! — ещё успел пробормотать он.
Генри остановил коня. С такого расстояния он уже видел недостроенный каменный дом с узкими бойницами вместо окон. Три человека копошились вокруг, по не выглядевшим слишком надёжными строительным лесам. Они показались ему отсюда похожими на больших пауков. Подъехав ближе он узнал в одном из этих людей Лалатину. Одетая в мужское платье, с заплетёнными в косу длинными светлыми волосами, она показалось ему необычайно красивой.
— Леди Лалатина! — позвал он. Она оглянулась, на лице её появилась грустная улыбка. Теперь Генри видел, что она осунулась и похудела. Он подумал что это нисколько её не портит.
— Хозяйка, мы здесь сами справимся! — сказал
