Слезы
1 июня
Сидя за столом на берегу, наблюдаю за авиашоу с участием гусей и уток, словно какой-нибудь спортивный судья, готовый поднять табличку с баллами.
Что касается моих географических вкусов, я отдаю предпочтение не песчаным жаровням, усеянным лоснящимися от масла телами, а галечным пляжам, на которых люди в шерстяных свитерах дрожат от холода. Побережье Байкала относится ко второй категории.
Сильный ветер прогнал скопления битого льда, перекрывавшие залив последние несколько дней. Всю ночь буря трепала мою ни в чем не повинную хижину.
2 июня
У дзен-буддийских монахов долгий утренний сон назывался «сонным забвением». Забываюсь, лежа в постели, до самого полудня.
Начинаю сборку моей байдарки из светло-синей парусины. Мне не хватает технического чутья, и работа идет небыстро. В инструкции сказано, что потребуется два часа. У меня ушло пять; и это большая победа, когда под вечер я наконец выхожу на воду. С помощью нескольких взмахов весла вновь обретаю то, чего меня лишил весенний ледоход, — возможность охватить взглядом горы. Они стали зелеными. Лиственницы облачились в новые наряды. Айка и Бек зашли в воду по грудь и растерялись, так как не знают, как догнать меня, и горько скулят. Но вскоре Айка сообразила, что рано или поздно я окажусь на суше и что нужно двигаться вдоль кромки воды в том направлении, в котором я гребу.
«От берега не отходить дальше, чем на сто метров», — таково предписание, данное мне на прошлой неделе Володей с мыса Елохин. Вода в Байкале настолько холодная, что любой оверкиль может привести к летальному исходу. Никому не по силам долго находиться в воде, среднегодовая температура которой составляет 3 °C. Рыбаки часто гибнут, когда до берега рукой подать. Несмотря на это, Жюль Верн в романе «Михаил Строгов» утверждает, что ни один русский в Байкале не утонул.
Помимо воды, есть ветры. Они коварны. Сарма, ветер, рожденный в горах, просыпается за несколько минут, поднимает трехметровые волны, уносит и переворачивает лодки. Байкал берет с людей дань за пойманную рыбу. Смерть — это возмездие. Пять лет назад Володя потерял сына во время шторма. Я узнал об этом недавно и теперь понимаю, почему мой товарищ часами в оцепенении сидит у окна. Иногда, при взгляде на какой-нибудь пейзаж, мы думаем о людях, которые когда-то наслаждались им. Память об умерших наполняет атмосферу.
Айка и Бек истекают слюной радости, когда я снова ступаю на берег. В небе проносятся птичьи эскадрильи. Отражения в воде дают нам возможность дважды полюбоваться великолепием природы.
3 июня
В феврале 1903 года, семнадцатого числа, Рильке писал молодому поэту Францу Ксаверу Каппусу: «Если же Ваши будни кажутся Вам бедными, то не вините их; вините сами себя, скажите себе, что в Вас слишком мало от поэта, чтобы Вы могли вызвать все богатства этих буден: ведь для творческого духа не существует бедности и нет такого места, которое было бы безразличным и бедным»[16]. Джон Берроуз вторит ему в книге «Искусство видеть вещи»: «Мир разговаривает с нами тем же тоном, каким мы разговариваем с ним. Тот, кто отдает лучшее, получает лучшее». Мы одни несем ответственность за убожество своей жизни. Мир стал серым из-за наших унылых мыслей. Ваша жизнь кажется вам лишенной красок? Измените ее, поселитесь в тайге. И если вам по-прежнему худо и все вокруг вызывает у вас отвращение, значит, вы просто не можете выносить самого себя и должны срочно принять какие-то меры.
Целый час, расположившись на поляне, пилю ствол старой сухой лиственницы. Древесина не испорчена, и годовые кольца хорошо видны. Солнце подкрашивает плоть дерева, делает ее аппетитной. Есть вещи, которые не предназначены для человеческого глаза. Люди же частенько извлекают на свет то, что света не любит. Они нарушают табу, изменяют данность. Мисима в «Золотом храме» рассказывает о срубленном дереве: «…волокна, сокрытые прежде, теперь выставлены под солнце и дождь»[17]. Мы рубим лес и рвем цветы, но ответим ли мы когда-нибудь за столь непочтительное отношение к установленному порядку, за все эти пусть даже незначительные преобразования исходного замысла? Одному из своих учеников, предложившему вырыть в огороде оросительные канавы, Конфуций с лейкой в руках ответил: «Кто знает, куда нас это приведет?» Главное преимущество жизни в лесной избушке состоит в том, что, не считая необходимости заготавливать дрова, вы практически ничего не меняете в системе мироустройства.
Скольжу по шелковой глади воды. В тишине слышен только плеск весла… Собаки не скулили, когда я отчалил, и теперь мелкой рысью бегут за мной вдоль берега. Бек белым пятном мелькает на фоне зарослей багульника. Володя был прав, увещевая меня: минут пятнадцать спустя я теряю всякую осторожность, меняю курс и оказываюсь более чем в двух километрах от берега, в хлипкой байдарке, которую собрал сам, проявив некоторую вольность по отношению к инструкции. Приближаюсь к льдине, проплывающей мимо. Куски льда поблескивают на солнце. Я замираю в неподвижности посреди холодной водной равнины. Вдруг, в двух метрах от носа моей байдарки, нерпа высовывает голову на поверхность и смотрит на меня. У нее нет ни рук, ни ног, но взгляд отличается проникновенностью и глубиной, сравнимой с глубиной Байкала. Я разговариваю с нерпой. Она слушает, рассматривая меня с близоруким вниманием, а затем ныряет в воду.
4 июня
Каждое утро, проснувшись, приветствую множество уток, слетающихся к Байкалу после многодневного путешествия вдоль 105-го меридиана восточной долготы. В словаре символов написано, что у японцев утка символизирует любовь и верность. А кедры, окружающие меня, для европейского сознания являются воплощением чистоты и целомудрия. Таким образом, мое пребывание в этих местах пропитано добродетелью.
Своим присутствием здесь я обязан тому июльскому дню, семь или восемь лет назад, когда я открыл для себя озеро Байкал. Полученные впечатления вселили в меня уверенность в том, что я еще увижу эти пейзажи. Подобно последователям эзотерического учения Рене Генона, одержимым идеей поиска «утраченного рая», мы скитаемся по миру, стремясь во что бы то ни стало снова пережить самые яркие моменты нашей жизни. Для кого-то они связаны с детством, для кого-то — с первым поцелуем на мосту, для кого-то — с летним вечером, наполненным благоуханием цветов и треском цикад, а для кого-то — с зимней ночью, в течение которой нас посещают высокие и добрые мысли. Для меня же рай оказался тут, на берегу Байкала.
Как заметил Мисима в «Золотом храме», верность определенному моменту и стремление увековечить его придают смысл нашей жизни. Все, что мы делаем, проистекает из мимолетного,
