Теперь он даже не удерживал меня на месте — за него это делало мое собственное тело. Я не смогла бы убежать, даже если бы попыталась. Я была очарована. Мозг больше не управлял мной, мною управляло моё тело, и оно хотело прикосновений этого мужчины. Это была отрезвляющая правда, которую я не могла отрицать. Зов доносился изнутри. Кому нужны враги, когда твое собственное тело пылало для твоего похитителя? Стыд за свою реакцию был просто невыносим.
Взгляд Ренато пробежался по моему лицу, похоже, распознав в нём конфликт. Он видел мое сопротивление, но также видел и мое желание. Я ничего не могла скрыть от него. Я никогда не чувствовала себя такой уязвимой. Он слегка улыбнулся, на мгновение став еще привлекательнее, и его губы коснулись моих.
— Всего.
От его шепота меня обдало жаром, и когда он захватил мой рот в горячем поцелуе, скользнув языком между моих губ, я потеряла всякую способность думать.
Для меня поцелуи после свидания были сухими чмоканьями в щеку. Настоящие поцелуи должны были происходить в постели за закрытой дверью, при выключенном свете, после чего следовало принять душ. Смыть свои грехи. Это не было на виду у всех, кто мог пройти мимо, в коридоре, сразу после завтрака. Меня охватил тот же жар, который затуманил мой разум в туалете «Ла Леоноры», и я не могла не растаять. В конце концов, какой смысл бороться с этим? Я дала ему слово, и теперь он мог брать от меня все, что хотел. Я не должна чувствовать себя такой возбужденной из-за этого.
Его губы двигались напротив моих, его язык был горячим, влажным и непристойным в своих неспешных толчках. Он целовал меня так, словно трахал мой рот своим языком. Удовольствие было таким сильным, и абсолютно нечестивым. Идеологические внушения из моей юности прокручивалась в голове по бесконечному кругу. Я снова и снова пыталась избавиться от них, живя своей жизнью, как другие молодые женщины моего возраста, но мне это так и не удалось. Даже те, кто регулярно ходил в церковь, имели счастливые, полноценные добрачные отношения, без стыда и чувства вины, которые преследовали меня. Я завидовала им. Еще один грех в список моих проступков.
Ренато зажал мою нижнюю губу между зубами и прикусил. Я застонала, тепло волнами разливалось по мне. Я покачивалась на его теле. Ничего не могла с собой поделать: инстинкт, который я не могла контролировать, дергал меня за ниточки. Я была потерянной. Бессильной. Вышедшей из-под контроля. Свободной.
Непроизвольный стон вырвался у меня, когда он отстранился, и прохладный воздух коснулся моей разгоряченной кожи. Я чувствовала его самодовольное удовлетворение от того, как я потеряла себя в его прикосновениях. Я была развратной. Я была бесстыдной. Я была чертовски мокрой.
— Кое в чем ты ошибаешься. — выдохнула я, пытаясь ухватиться за остатки достоинства, чтобы держать их перед собой как щит. — Когда все это началось, я не соглашалась выйти за тебя замуж.
— Нет, не соглашалась. Но ты согласилась поклоняться мне. Молиться мне. Выполнять все мои приказы.
Он смахнул выбившуюся прядь волос с моего лба.
На мне все еще был вчерашний макияж, и сегодня утром я не вымыла голову. Я должна была быть эффектным месивом, так почему же он смотрел на меня с таким голодом?
— Думай о себе как о жертвенной невесте для дьявола, если тебе от этого станет легче… Закутанная в белый шелк, пленница в моем королевстве, моя на всю оставшуюся жизнь.
У меня не нашлось ответа на это. Я лишь ошеломленно смотрела на него.
Он запечатлел еще один поцелуй на моих губах, посылая жар по всему телу.
— Ты обещала мне свою душу. Не забывай об этом. Я соглашусь на твою руку и пару наследников. А теперь иди наверх к сестре, пока я не решил затащить тебя в нашу комнату, чтобы начать делать нашего первенца.

Когда я вернулась в коридор возле нашей комнаты, мое лицо горело от жара, а тело было предательски теплым и нуждающимся. До моих ушей донесся громкий треск, как раз в тот момент, когда Винни, охранник за дверью, заговорил в неприметную рацию, прикрепленную к его плечу. Пронзительный крик наполнил воздух, приглушенный тяжелой стеной и толстой дверью, но безошибочно узнаваемый. И я, и Винни повернулись и уставились на деревянную поверхность.
— Думаю, Ваша сестра проснулась. — хмыкнул Винни.
— Думаешь? — пробормотала я, подходя к двери. — Позволь мне успокоить ее.
Я попробовала ручку, но она не поддалась.
— Раньше она не была заперта.
— Это только если вы вместе. Если она сама по себе, босс беспокоится, что ей… будет трудно справиться с новой ситуацией.
Голос Винни был тщательно лишен эмоций.
Я встретилась с ним взглядом. Он неплохо выглядел, и, на мой взгляд, был примерно моего возраста. У него были песочно-светлые волосы и блекло-голубые глаза. Он твердо встретил мой взгляд. Мужчина, который запер девятнадцатилетнюю девушку в комнате, а затем стоял на страже снаружи. Он знал, что мы обе оказались здесь не по своей воле. Как кто-то мог стать таким? Человеком, способным на такую жестокость? Я действительно попала в другой мир, где верх — это низ, а правильное — неправильно.
— Вау, похоже, у босса большой опыт удерживания невинных женщин в заложниках. Слава Богу, у него есть такие хорошие парни, как ты, которые делают за него грязную работу и держат их в узде. — огрызнулась я на Винни и направилась к двери.
— Люси? Это я. — сказала я, постучав в то же время.
— Чарли? — голос Люси звучал надрывно.
Черт. Мне не следовало отправляться на разведку и позволить Люси проснуться одной.
— Впусти меня. — приказала я Винни, и, к моему удивлению, он подчинился без возражений.
Похоже, люди Де Санктиса действительно не знали, что делать с Люси. В конце концов, переутомленные женщины не были их специализацией. Возможно, обычно они их просто убивали. Эта мысль ничуть не утешала.
Внутри комнаты моя сестра сотворила свою магию и полностью разгромила всё вокруг. Люси обладала уникальной квалификацией по части беспорядков, поэтому была в своей стихии. Она поскидывала всё со всех поверхностей и разбила зеркало. Она вытряхнула перья из подушек. Она даже сорвала шторы. Кармелла и Люси однозначно не сразу поладят друг с другом.
Как только она увидела меня, ее глаза наполнились слезами. Наша ссора снова зазвучала в моей голове, разрывая сердце. Неужели она все еще расстроена из-за того, что я ей сказала?
