то я бы, скорее всего, и не выжил!
Мой спаситель от убийственных похлопываний граф Рукавишников неторопливо подходит по мгновенно образовавшемуся в толпе проходу и лихо бросает ладонь к фуражке.
– Докладывайте, мичман!
Я делаю два шага строевым, и тоже бросаю руку к виску:
– Ваше высокопревосходительство! Испытательный полёт успешно окончен! Техника исправна! Замечаний нет! Доложил мичман Джугашвили!
Внезапно Рукавишников обнимает меня и громко говорит:
– Молодец! Орёл! Герой!!! Да у тебя, Иосиф Виссарионович, стальные яйца – я же видел, как ты при заходе промахнулся на полсотни метров, но сумел выправить ситуацию! Надо тебе, мичман, в честь этого события хороший позывной придумать! Что предложишь, Афанасий Петрович?
Инженер Горегляд невежливо отодвигает графа в сторону, долго жмёт мне руку и медленно говорит, глядя в глаза:
– Как насчет позывного «Сталин»?
Глава 8. Интерлюдия. Где-то в Лондоне
Неприметный, но явно довольно дорогой дом в хорошем районе Лондона, куда не смеют соваться босяки с окраин. Где вымощены не только тротуары, но и проезжая часть. Где недавно кто-то из соседей купил новомодную мотоколяску с двигателем внутреннего сгорания…
В большой гостиной горел камин. Огонь красиво переливался в гранях хрустальных бокалов с кларетом[69]. Дымили ароматные гаванские сигары. В пухлых кожаных креслах вокруг стола из чёрного африканского дерева сидели шесть человек. Они не были владельцами корпораций (хотя имели огромные доходы) или первыми лицами правительства (хотя при встрече с ними здоровался за руку сам премьер-министр), не заседали в Палате Общин (хотя один из них имел наследственное кресло в Палате Лордов), не эпатировали публику броскими нарядами на ежегодных Королевских скачках, в общем, казались такими же неприметными (то есть не имеющими особых примет), как дом, в котором они часто собирались, чтобы обсудить насущные вопросы Британской империи.
– Адмирал, мы хотели бы знать, как расходуются немалые финансовые и людские ресурсы, собранные, признаюсь, с большим трудом, как строится флот? – надтреснутым дискантом спросил полноватый мужчина, имевший ярко выраженные семитские черты лица, и остальные присутствующие согласно кивнули, подтверждая свой интерес.
– Джентльмены, всё идет по плану и даже с небольшим опережением! – густым баритоном ответил довольно молодой мужчина, носящий на лице «фирменное» флотское «украшение» – сросшиеся с усами бакенбарды. – За прошедшее с момента катастрофы в Мраморном море время мы ввели в состав Гранд-флита уже четыре корабля первого ранга типа «Аннигилятор». Ещё четыре их систер-шипа[70] спущены на воду и достраиваются «у стенки». Есть небольшая задержка с поставкой для них орудий главного калибра. Ну и всякой мелочи несколько десятков: миноносцы, корветы, канонерские корабли…
– Вы всё-таки решили ставить на наши броненосцы орудия сверхбольшого калибра? – мягким вкрадчивым голосом уточнил сидящий возле самого камина худощавый мужчина. – Восемнадцать дюймов, если не ошибаюсь, а не хорошо себя зарекомендовавшие шестнадцатидюймовые?
– Опыт боя у берегов Турции наглядно показал, что сила у того, чей калибр больше! – пожал плечами адмирал. – Я тогда командовал отрядом миноносцев, и прекрасно видел, как буквально от одного попадания чудовищных русских снарядов наши броненосцы получали несовместимые с дальнейшей службой повреждения. А три-четыре снаряда гарантированно отправляли их на дно! Мало того – уже после войны, когда наши водолазы обследовали утонувшие корабли, выяснилось, что довольно сильные повреждения броненосцы получали даже при близких разрывах – от мощнейших гидродинамических ударов расходились швы на корпусе, гнулись шпангоуты. И никакая броня не помогла! Так что… Мы теперь однозначно делаем ставку на сверхбольшие калибры. Я даже взял на себя смелость заказать в компании Армстронга орудия калибра двадцать дюймов!
Адмирал немного приподнялся в кресле и обвёл присутствующих победным взглядом, словно эти чудовищные пушки уже сказали своё веское слово в морском сражении с восточными варварами.
– Это всё замечательно, адмирал! – вяло, одними губами, улыбнулся бледный мужчина. Единственный из присутствующих надевший модный в этом сезоне шёлковый жилет цвета «бедра испуганной нимфы». – А что поделывают на своём флоте русские? Если мы за это время построили уже восемь броненосцев, то они…
– Всего один, милорд, всего один! – торопливо ответил адмирал, делая такое движение, будто хочет встать и поклониться задавшему вопрос. Адмирал был ещё довольно молод и не так давно заменил безвременно покинувшего эту теплую компанию предшественника (того застрелил прямо на Пикадилли-стрит ирландский террорист), поэтому испытывал подсознательный пиетет перед некоторыми членами их маленького кружка – это были люди несопоставимого с ним, сыном захудалого дворянского рода, уровня… – И, видимо, у русских закончился запас их чудовищных корабельных пушек, поскольку на свой новейший броненосец они поставили всего лишь восьмидюймовки!
– Зря радуетесь, адмирал! – рявкнул сидевший напротив моряка тучный джентльмен. – В тот раз русские преподнесли нам много неприятных сюрпризов! Так что когда они делают вроде бы глупый поступок – задумайтесь: может быть он умный, а глупы как раз вы сами, просто неспособные его понять!
– Не кипятитесь, мой друг! – мягко сказал обладатель вкрадчивого голоса, обращаясь к толстяку. – Лучше скажите нам: почему курируемая вами промышленность задерживает выполнение заказов армии и флота?
– Простите, сэр! Я не хотел никого обидеть! – стушевался толстяк. – Задержки вызваны тем, что на наши заводы и фабрики до сих пор нападают террористы из этой их «Ирландской республиканской армии». Нападают нечасто, небольшими группами, но всегда очень болезненно: выводят из строя дорогостоящее оборудование, иногда убивают ценных рабочих и инженеров.
– Но мы же направили для защиты нашего производства огромные воинские контингенты! – вскипел высокий немолодой мужчина, обладатель прекрасной военной выправки и красного от давнего ожога лица. – Заводы сейчас охраняют все наши свободные полки! Кроме, пожалуй, гвардейских! И этого вам мало!
– Генерал, этого мало не нам, а этим сраным террористам! – уныло сказал толстяк и сделал большой глоток вина. – Тьфу, гадость! Сэр, нет ли у вас чего покрепче, виски или бренди?
– Конечно есть, мой друг! – своим вкрадчивым голосом ответил хозяин дома. – Адмирал, вы, как самый молодой из нас, сделайте одолжение: возьмите вон там в шкафчике… Да, да, в этом! Видите бутылку с непонятными буквами на этикетке? Налейте нашему дорогому другу! Это отменный бренди!
– И мне плесните на пару глотков, адмирал! – попросил господин с семитской внешностью. – Впрочем, дайте-ка сюда всю бутылку! Нет, я не в личное пользование, а только посмотреть!
– От вас, баронет, всего можно ждать! Вы, финансисты, готовы ободрать любого как липку! – небрежно пошутил хозяин дома. – И что вы там увидели на этикетке?
– Это же русский бренди! – удивился баронет. – Правда, они сами называют сей напиток «коньяк». Да, действительно, очень неплох! – Финансист поставил бутылку на столик и отпил глоток из бокала. – «Шустовский»!
Последнеё слово баронет произнёс по-русски без акцента. Присутствующие посмотрели на
