Она нарочито недоуменно пожала плечами и состроила до того уморительную гримасу, что я, не выдержав, хихикнула — оказывается, не только я в Гартен-онарэ умудрялась вести двойную жизнь.
— Ну давай, залазь, не трать время понапрасну, — посерьёзнев, Кайра подтолкнула меня к лазу. — Вот-вот рассветёт. А мне ещё книги надо составить обратно.
Глубоко вздохнув, я ужом ввинтилась в узкий лаз. И сквозь обступившую темноту до меня донеслось:
— Если тебе когда-нибудь понадобится помощь или укрытие — поезжай в Скоррде, найди улицу «Длинная Рука». Там есть дом, двухэтажный, с коричневыми балками. Постучи туда и попроси передать весточку старой Нэн от Кайры. Тебе помогут, не задавая вопросов.
— А кто она, эта Нэн? — извернувшись, с трудом пропыхтела я.
— Моя наставница. Была когда-то.
Это были последние слова, что я услышала от Кайры прежде, чем навсегда покинула Гартен-онарэ.
* * *
Рассвет, поднявшись над изогнутыми крышами Гартен-онарэ, безжалостно проредил и без того уже истончённые, полупрозрачные тени. Иные из них он и вовсе уничтожил, изорвал в клочья, рассеял по-хозяйски своим призрачно-серым светом — хватит, хватит уже ночи командовать над южным побережьем, пора уступить, наконец, законное место надвигающемуся дню, ибо всё, что происходит в природе, циклично и нерушимо: ночь сменяется днём, зима летом, и год иным годом; и только так, в постоянном цикле смен, чётком и упорядоченном, и может существовать всё, созданное Прародителем на радость живущим. Но роща, куда вывел меня лаз, ещё сохраняла остатки теней; густые, тесно сплетённые меж собой кроны не позволяли свету вступить под свои зелёные своды, наслаждаясь последними минутами оставшейся от ночи прохлады. Я быстрым шагом пробиралась меж стволов, то и дело оглядываясь на восход — над горизонтом, расцвеченным всеми оттенками от нежно-жёлтого до ярко-оранжевого, виднелся краешек восходящего солнца.
Когда оно поднялось наполовину, я уже сидела в седле диковатого и легконогого жеребца рыжей масти и во весь опор мчалась к месту, где спрятала Поющих. Позади тревожно гудел гонг — по мою душу, без сомнений, — но уехать, оставив чудесные веера в схроне, было выше моих сил. К тому же отправляться в дальнюю дорогу без оружия вообще не очень разумно — кто знает, кто или что может встретиться на извилистых лесных тропах и широких имперских трактах. Забрав Поющих, я направила коня в сторону скал, сойдя с дороги. Там несла к морю свои холодные прозрачные воды небольшая речушка; в её усеянном камнями русле конские копыта не оставят следов. Пройдя по нему, можно подняться к истоку, откуда бежит вверх, петляя по горным склонам, неприметная тропа, достаточно широкая, чтоб провести коня в поводу — по ней я выберусь в сторону Вольниц и по самому разделу меж ними и Необжитыми степями, доберусь до границ Империи. А уж там меня не достанет никакая погоня — даже если мастеру вдруг «удастся» найти правильный след.
…На землях Империи, хоть и южных, осень вступала в свои права намного раньше — я успела отвыкнуть от этого за годы, проведённые в Гартен-онарэ. Уже в самом начале её деревья покрылись ярким покрывалом жёлто-красных листьев, того же цвета ковёр лёг на землю; несмотря на ещё царящее в дневное время тепло, ночи становились всё холоднее и холоднее.
Я подкинула в костёр ветку и зябко закуталась в подбитый мехом плащ, купленный в маленькой деревушке без названия, одной из немногих, которые я не стала объезжать стороной — карг бы побрал эту имперскую моду, доброй куртки днём с огнём не сыщешь, одни только эти… клочки ткани на завязках. В стороне аппетитно хрустел овсом Буян — ему, кажется, нипочём был осенний ночной холодок. Я же, привычная к климату южного берега, мёрзла.
От нечего делать я вытащила из сумки карту, заботливо уложенную туда Кайрой, расстелила у огня так, чтоб рыжие языки освещали её, но не могли дотянуться до тонкого пергамента своими голодными пальцами, послюнявила грифель и, продавливая карту, смело провела жирную кривую линию, выбегающую с границы меж Вольницами и Необжитыми степями на широкий и торный Полуденный тракт, серой змеёй гладких каменных плит бегущий аж до самого Скоррде. Не доходя пары дневных переходов до столицы, он разветвлялся, и другой тракт, Срединный, с севера оббегая шумный портовый Рран, плавно вливался в тракт Прибрежный, что змеился вдоль Внутреннего моря от Степных Вольниц аж до самого Альтара.
Грифель, задержавшись немного на развилке, уверенно повёл линию к этому тракту и, упёршись в границу c Альтаром — узкий, за день пересечь можно, холмистый раздел меж берегом и подошвами Полуночных гор, — подзадержался на миг, точно раздумывая, куда же свернуть теперь. Первый путь, самый северный, прижимаясь стыдливо к величественному массиву Живого Леса, вёл к укрывшемуся в глубине Безветренной бухты Калласу; второй пролегал строго на закат, пересекая многочисленные речки, речушки и запруды, втекая и вытекая в широко распахнутые ворота баронских замков, и заканчивался у города с красивым названием Орино. Третий же так и тянулся вдоль берега, огибая Внутреннее море по широкой дуге, и упирался в ворота третьего города. «Тамра» — гласила надпись подле.
Вольные Торговые города… Вроде как на альтарской земле раскинулись, а баронскому синклиту напрямую не подчиняются, хотя подати ему платят исправно. Потому, собственно, и вольные. С синклитом городские магистраты дружны — не ровен час, понадобится Городам защита, кто ополченцев на помощь отправит, как не бароны, — но во внутренние дела свои не пускают. Баронам от этого выгода сплошная: подати платятся, цены на товары для альтарцев не ломятся, а проблемы свои, окромя военных, города сами решают, их, баронов, не беспокоят без надобности.
Лучше бы, конечно, податься поближе к Гардейлу — больше шансов найти столь нужного мне проводника сквозь кольцо Полуночных гор. Но ведь ему и заплатить придётся, а деньги надобно сначала заработать. В деревнях да у баронов по зиме работа для женщины вряд ли сыщется. Вернее, не та это будет работа, ох, не та. А вот в городах шансов поболее. Хорошо бы в Каллас отправиться (он ближе всех к горам расположен), но рискованно — зима на севере наступает рано, не остаться бы в холод посреди пустынной, заметённой снегом дороги. До Орино тоже вряд ли успею добраться.
Дёрнувшись, грифель несмело пополз по карте и уткнулся в Тамру — большой, оживлённый порт, куда по лету, когда перестаёт бушевать штормами неспокойное Внутреннее море, прибывают ежедневно десятки кораблей со всех известных уголков Шагрона, привозя руду и самоцветы, редкие книги и дорогие ткани, магические ингредиенты и невиданные фрукты. Богатые рыбой течения влекут в Тамру и рыбаков, а значит, рядом с торговыми судами снуют и рыбацкие: маленькие шлюпки, не отплывающие далеко от берега, сейнеры, с чьих бортов свисают тщательно прочищенные после последней ловли сети — эти, наоборот, уплывают далеко, но и возвращаются всегда с полными трюмами, и большие драги, хищно ощерившиеся зубьями глядящих в небо гарпунов — охотники на разных морских гадов, крупных и опасных.
Что ж, Тамра, значит, Тамра. Какая, в сущности, разница, если зиму всё равно придётся пережидать в городе — альтарские зимники на весь Закатный край известны своей непроходимостью.
