Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
— Если верить Федору Тимофеевичу, здесь нет коридорной системы, — шептала девушка на ухо Никите. — Все запутано… как в мужской логике. Коридоры, в принципе, есть, но расходятся лучами. Справа роскошные апартаменты — вероятно, в них обосновался губернатор.
— С него и начнем, раз мы здесь. Надеюсь, перегородки между стенами не картонные?
— Что ты, здесь отличная звукоизоляция.
Никита этой ночью был счастливейшим человеком, Ксюша жива, она рядом. Притупилась бдительность, внимание рассеивалось. За что он чуть не поплатился. В глубинах южного коридора в мерклом лунном свете вырисовывалась фигура охранника. Он стоял, расставив ноги, автомат висел на шее, а руки были скрещены на затворной раме. Выстрелить с такого положения — пара пустяков. Особой непоседливости этот персонаж не проявлял, стоило предположить, что он активно борется со сном. Вот он качнулся, выходя из состояния покоя, шагнул за угол. Никита на цыпочках устремился за ним — снять часового пара пустяков. Выставился за угол и, обливаясь потом, метнулся обратно. Слава богу, что не заметили! Охраны в коридоры перед губернаторскими покоями было больше, чем в Кремле у президента. Двое сидели на стульях, двое развалились на кушетке и в свете настенного бра перекидывались в карты. Плюс этот «эсэсовец», в спину которому он чуть не уткнулся.
Россохин прижался к стене, перевел дыхание. Прошиб предательский пот. Вот только не хватало напороться… Из-за угла доносились приглушенные голоса, охранники не спали. Он мог бы скрестить с ними шпагу, используя фактор внезапности, но куда потом? Второй этаж мгновенно блокируют, а на окнах решетки. И снова рисковать Ксюшей? Он ретировался — весь какой-то сжатый, деревянный — только бы не скрипели половицы.
— В туалет хочешь? — высунулась из-за косяка Ксюша.
— Чуть не сходил, — признался он, хватая ее за руку. — Пойдем сюда…
Пришлось признать, что подписались на авантюру и сами себя заманили в ловушку. Не в первый, впрочем, раз, и дай бог, не в последний.
— Переизбыток плохишей у Василия Ивановича, — объяснил Никита. — Придется действовать вслепую, наудачу. Тебе какая дверь больше нравится?
— Которая поближе, Никита… — прошептала Ксюша.
— Хорошо. — Они переметнулись в ближайшее ответвление по курсу. Короткий коридор завершался зарешеченным окном. Стояла пальма в горшке, загадочный лунный свет серебрил глянцевые листья. Слева дверь в глубокой нише, они протиснулись в спасительную полость, перевели дыхание. За двумя поворотами различалось глухое бурчание — беседовали охранники. «Если не боятся болтать под дверью барина, значит, все герметично», — предположил Никита. Он осторожно толкнул дверь. Заперто. Можно постучать, сморозить какую-нибудь чушь голосом, похожим на голос губернатора. Мужчина осветил зыбким пламенем зажигалки замочную скважину и, уговаривая себя, что изнутри нет задвижки, извлек перочинный нож Коваленко. Он тоже не пальцем делан, знает толк во многих вещах. Замки в этом здании, спроектированном под пансионат, были, естественно, не от грабителей — обычные замки без хитростей. Нащупав зацепление, он оттянул короткую собачку.
Две тени просочились в просторную комнату, где царила темень. Шторы на окнах были наглухо задернуты, мерцание с улицы в помещение почти не поступало. В дальнем правом углу кто-то посапывал и причмокивал во сне. Ночные посетители прижались к косякам, набирались терпения, ждали, пока привыкнут глаза. Прорисовывались предметы обстановки — двуспальная кровать, на которой кто-то спал, зарывшись в одеяло, справа массивный шкаф на подозрительно хлипких ножках. Слева — ковер, журнальный столик с двумя креслами, что-то вроде серванта. Не бог весть какое барокко, но ночку высокому гостю перекантоваться можно. Кстати, что за гость? Судя по сопению, запаху пота и алкоголя, по тому, как он небрежно бросал на стул одежду, это был мужчина.
План экзекуции уже оформлялся в разгоряченном мозгу. Никита, как кошка, проницал в темноте. Кровать, люстра под потолком, смещенная почему-то вправо, пузатый «славянский» шкаф, кровать с клиентом, тонкая змейка электрического удлинителя, соединяющая розетку с долговязым торшером возле кресла. Он зашептал что-то девушке на ушко, та понятливо кивнула и заскользила к розетке. Выдернула вилку, смотала шнур — удлинитель оказался длинным, порядка пяти метров. Переметнулась к торшеру, присела на корточки и перочинным ножом перерезала шнур. «Веревка» получилась довольно прочной, чтобы выдержать человеческий вес.
Никита сдернул одеяло, и прежде, чем этот мерин закричал, заткнул коленом рот, а руками зажал макушку и подбородок. Блеснули очки (он их даже не снял перед тем, как лечь в постель) и тут же запотели от удушливого страха, охватившего человека. Он обмер, оцепенел, практически не сопротивлялся. А Ксюша уже выдергивала из-под него простынь, скатала в жгут и, мстительно пробормотав: «Ну, влип, очкарик…» — принялась обматывать ноги. Когда закончила, Никита придушил сити-менеджера, чтобы помалкивал, маховым движением перевернул его на живот, а Ксюша вытянула из скомканных на стуле штанов кожаный ремень и туго затянула запястья. Скотча под рукой не оказалось, но выход нашелся. Никита вытряхнул из наволочки подушку, разорвал наволочку на две полоски, одну, скомкав, затолкал в глотку «приговоренному», второй, сложив ее втрое, обмотал рот, сделав узел на загривке. Посмотрел на свое творение и удовлетворенно изрек:
— Я говорил тебе, милая, что если есть голова на плечах, всегда можно обойтись подручными материалами. Ане тащить с собой горы дорогостоящего реквизита. Ну, поехали, — он взвалил трепещущее туловище на плечо. — Подтащи, пожалуйста, один стул к люстре, другой — к шкафу. Попробуем отжать эту семидесятикилограммовую гирю.
Несколько минут люди в комнате кряхтели, делая «перестановку», поскрипывала незакрепленная половица, сдавленно мычало первое лицо в городской администрации. Получилось именно то, чего Никита добивался. Сергей Дмитриевич Коровин со связанными руками и ногами сидел на шкафу, свесив ноги, при этом голова его почти касалась потолка, а рот был стянут обрывком наволочки. Один конец шнура от торшера был обмотан вокруг горла, второй крепился на крючке, с которого свисала люстра. Шнур был натянут с небольшим провисанием. Откинуться назад к стене Сергей Дмитриевич не мог — натягивался шнур и сдавливал горло. Податься вперед — значит, слететь со шкафа и с гарантией удавиться: крюк отличался прочностью, а расстояние от крюка до Коровина было несколько меньше, чем от крюка до пола. Он мог лишь неподвижно сидеть под потолком в напряженной позе и потрясенно моргать слезящимися глазами.
— Неплохо, дорогой, — вынесла компетентное заключение Ксюша. — Это по фэн-шую?
— По барабану, — фыркнул Никита. — Снимай, дорогая, давно мы не брали в руки видеокамеру. В принципе, здесь же ее и подзарядим.
Включилась аппаратура. Ксюша сделала круговую панораму в режиме ночной съемки. Шторы были задернуты, вряд ли с улицы могли заметить отблески. Никита подвинулся, чтобы не маячить в кадре. Затем объектив нацелился на шкаф. Сначала камера сняла трясущиеся ноги, сместилась выше и зафиксировалась на жалком взъерошенном человеке. Коровин был обмотан, как мумия, и без очков смотрелся беспомощным и беззащитным, впрочем, в очках он бы смотрелся так же. Обнаружив, что его снимают, Сергей Дмитриевич протестующе замычал и подался вперед. Заскрипели ножки, качнулся шкаф — мебель в пансионате выглядела неплохо, но была далеко не новая. Перепуганный сити-менеджер подался к стене, чтобы вся эта конструкция не подломилась под ним — натянулся шнур, сдавил горло.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
