– Да, тридцать два. На возраст не жалуюсь и тебе не советую. С каких пор меня стали считать старой?! Ты еще скажи, старородящая!
Толкнула его и запульнула в лицо старым платьем. Оно в шкафу задохлось и провоняло наверняка, так что получай. Старая! Что за свинство говорить такое девушке!
– Я думал, тебе двадцать пять.
Закатила глаза и гневно хмыкнула:
– А я думала, что ты профессиональный дефлоратор. Как видишь, мы оба не оправдали надежды друг друга.
Он посмотрел на меня такими глазами, словно я опять говорю противное и давным-давно решенное. Но нет, я эту тему еще долго мусолить буду.
Как говорится, я не злопамятная, я просто злая и память у меня хорошая, как-то так! И все эти его потуги…
– Да когда уже ты закроешь эту тему? Сколько можно вспоминать ту ночь?
Да конечно. Давай, Анечка, забудь свой профессиональный первый раз. Что тут такого? А то мне вспоминать неприятно. Зло ответила:
– Буду вспоминать сколько потребуется! На секундочку, я в ту самую ночь девственность потеряла. А вместо профессионала…
Вместо ответа он сделал еще один шаг вперед. Теперь уже без всякого стеснения коснулся ключицы, наклонился и прошелся губами по шее. А я лишь дернулась! Нет чтобы оттолкнуть или пнуть, на худой конец!
– Значит, такие мои действия тебя не трогают?
Его горячий шепот запустил второе нашествие мурашек. Еще более мощное и сильное. Ноги подкашивались, а глаза заволакивала густая пелена.
– Или такие…
Он осмелел настолько, что одним движением спустил с моих плеч бретели комбинезона, обнажая тело в эротичном белье. Затем прочертил узоры под самой грудью, нежно касаясь ее у самого края.
Вдохнула и вцепилась в эти наглые крепкие мужские руки. Как китайский болванчик, отрицательно замотала головой. Выдохнула ему едва ли не в грудь:
– Нет!
Он подхватил меня, отчего пришлось (так уж и быть, ведь другого выхода не было) прижаться к нему. Ощутить силу его желания, каменный пресс и мощь.
Руки сами собой прошлись по налившимся от моего веса мускулам, вцепились в мужчину из последних сил. А он преспокойно усадил меня на письменный стол, предварительно швырнув все с него на пол.
– Нет? Тогда ты не будешь против, если я сделаю так…
И он смял мою грудь, вызывая дикое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Оттянул белье, высвобождая сосок. Наклонился и лизнул его. Все, товарищи. Это полный и окончательный провал.
Капитуляция по всем фронтам.
Потому что больше вопросов мы не задавали. Не спрашивали, прости господи, кому сколько лет, и не сокрушались по этому поводу. А лишь испытывали на прочность деревянный стол, который сделал Семен Семенович.
Хороший стол. Надежный. Ставлю ему десять из десяти.
Комбинезон полетел на пол, а очередные мои трусы пали смертью храбрых. Так никакого белья не напасешься! Всего пара сумасшедших мгновений, и он входит в меня, насаживая прямо на моем же столе до упора.
Я кричу и матерю его всеми словами, какие только приходят на ум. Мне чертовски хорошо, и я подаюсь ему навстречу раз за разом. Но Славе все равно мало, он жаждет больше, жаждет всю меня, и он едва ли не кидает меня на диван.
Нависает сверху, разводя ноги. Я подаюсь ему навстречу, когда головка мужчины стимулирует мой клитор. Кажется, кричу, кажется, ругательства идут вперемешку с еще более нецензурными стонами.
Еще и еще! Еще и еще! Больше, глубже, дольше! И он не останавливается. Выбивает из меня весь дух, пока трахает на письменном столе, диване, везде, пока тело не содрогается в бешеных конвульсиях, которые уносят мое сознание в черную бездну.
Глава 33. АняУтро начинается не с кофе. И даже не с традиционного ритуала по обходу базы. Утро начинается с резко распахнутых глаз и понимания… Я проспала!
Хотя если честно, то разбудил меня стук в дверь. От него подскочила как ошпаренная. Сразу же вспомнила вечер, ночь и ночь. Все несколько раз. Естественно, мы не остановились на одном разе…
Тело болело, спину ломило, но в целом ощущения были приятные. Что уж говорить, получше, чем обход базы! Это-то и раздражало. Но пришлось задвинуть свои мысли подальше и ринуться открывать дверь.
Попутно обшарила взглядом мое скромное жилище, ища признаки наличия мужчины. Но, кажется, Слава решил отплатить мне той же монетой и покинул место разврата ранее.
И даже не разбудил! Вот же… Я ему это еще припомню! Когда открывала дверь, прострелила мысль, что, раз думаю о таком, значит, допускаю возможность повторения?
Я бы развила эту мысль, но на пороге стояла тетя Маша с ворохом одежды. Глядя на меня, наверняка растрепанную и заспанную, она усмехнулась. И чего я покраснела?
Сдается, что она прекрасно знала, чем я всю ночь занималась. Не в курсе, как и откуда, но ее смеющиеся глаза буквально говорили мне, что выгляжу я затраханно.
– Я думала, что ты уже собралась. Хотя нет, я была уверена, что ты проспишь. Доброе утро, Анечка! Плохо спалось?
Она со смехом сделала уверенный шаг в комнату и пристроила кучу одежды на диван. В стороне заметила валяющиеся остатки трусов. Блииин! Поспешила подойти и, делая вид, что поправляю одежду, ногой запихнула их под мягкую мебель.
– Чемодан не собран? Ну и ладно. Я тут гардероб свой и дочкин перебрала, поэтому возьмешь мои шмотки. Померить только надо, ты пониже нас будешь.
Она деловито осмотрела меня, а в голове все еще били набаты. Как не совсем умная смотрела на нее и ничегошеньки не понимала. Тетя Маша, кажется, заметила это, закатила глаза и сказала:
– У тебя нет одежды нормальной, в которой можно в Москву ехать. У меня есть. Поэтому начинай примерку, если не хочешь, чтобы у твоего принца был повод упрекнуть свою будущую подчиненную в очередном срыве сроков.
Она бросила мне два ярких платья и стала рассортировывать вещи из кучи, деловито изучая их. Я же умудрилась поймать сей дар и даже сообразить, что происходит. Ну надо же… Сняла большую футболку и стала натягивать ярко-красное платье-футляр, бурча:
– Он мне не принц. И вообще, с чего вы взяли…
Женщина язвительно фыркнула, откладывая две пары джинсов в сторону. Подняла глаза на меня, критически оценивая внешний вид:
– Да с того, что кое-кто все это время жил у меня и калитка у нас скрипучая. А утром я встаю на пробежку и корову Сереже отвести на выпас.
Тетя Маша говорила невозмутимо, словно втолковывала нерадивому ребенку простую истину, а я заливалась алой краской. Если она захочет, да только если…
То тогда, скорее всего, Славу станут любить еще больше и падать к его ногам штабелями. А мне советовать не упускать такое счастье. Зло дернула молнию, едва не вырвав ее с корнем.
